Критика чистого разума шпора

Экспериментальная верификация суждений стала базисом для другого течения философской мысли — эмпиризма. Абсолютизация опыта и принижения роли всеобщих теорий и понятий, привели к сомнению в индукции, как подходе к построению законов. Наиболее явно о проблеме соотносения единичного опыта к всеобщим законам заявил британский философ Дэвида Юма. В самом деле привычка связывать явление А с явлением В (предметы падают вниз, лебеди бывают только белые) ничего не говорит о том, что это "необходимо будет только так" и "всеобщно для всех лебедей и предметов".

Кант говорил, что такая критика причинно-следственных связей пробудила его от догматического сна и заставила выступить в защиту познавательных способностей человечества, в способность генерировать знание, которое будет необходимым и всеобщим.

Для понимания того пути который прошел Кант в своем произведении, предлагаю ввести аналогию и рассмотреть Вычислительную Систему (ВС) регистрирующую сигналы из Внешнего Мира (ВМ) с помощью Приемника Данных (ПД) с целью обработки в Блоке Обработки Данных (БОД) и занесения в Базу Знаний (БЗ).

В терминах критической философии это соответственно:

• Вычислительная система — человеческий аппарат мышления
• Приемник данных — аппарат чувственности, наши пять органов чувств
• Блок обработки данных — рассудок
• База знаний — накопленое знание
• Внешний мир — мир вещей в себе

Наше взаимодействие с внешним миром, единичный акт его познания будем представлять в виде некой транзакции данных и их обработки в нашей вычислительной системе. Общая задача при таком подходе, объяснить как возможно наполнять нашу базу знаний истинными суждениями, причем истиной теперь становится, то что справедливо для каждой такой транзакции.

По Канту наполнение Базы знаний начинается во время взаимодействия с Внешним Миром и за ним следует, но не только ВМ является источником таких знаний, особенности нашей ВС тоже влияют на содержимое БЗ.

Идея достаточно простая, несмотря на то что Вычислительные Системы разные, если выделить те принципы которые общие для построения всех ВС, то можно использовать это как инвариант для любой возможной транзакции.

Что же в нашей системе является таких всеобщим и необходимым?

Давайте посмотрим как можно организовать составляющие нашей вычислительной системы.
Наш приемник данных это блок (не совсем АЦП, но в нашей схеме сойдет и такая аналогия), который предоставляет обработанную информацию в неком понятном виде:

Превращение этого потокового набора данных в целостную картину, является основой для нашей первичной задачи наполнения или обновления нашей базы знаний. Так как простой поток не дает никакой целостной картины, в какой-то момент мы должны начать связывать текущий набор с рядом предыдущих.

Такая базовая способность нашей системы обеспечивается способностью Блока Обработки Данных сохранять состояние системы, в очень грубом представлении проводя такую несложную алгоритмическую операцию:

Превращение ощущений (данных) в понятия (типы данных) и в итоге в основоположения (программные конструкции) вот та цепочка, которая основана на трансцендентальном единстве апперцепции

Важно понимать, что такой принцип связывания нельзя применять в отрыве от транзакций, от взаимодействия с внешним миром, от возможного опыта.

То что является базой познания мира явлений, не может свободно применяться для сверх-опытных концепций (Бог, свобода, душа).

Кант говорит, что раз мы знаем что и принципы работы Приемника Данных и они применяются всегда для каждой транзакции, то и для каждой последующей они будут справедливы.

Если мы знаем что Приемник Данных имеет пространственно-размещенные (позиции бит на сетке) и временные (изменение бит в каждой ячейке) характеристики, мы можем создавать законы именно на базе такой характеристики этих данных.

Если для чистой математики достаточно свойств Приемника Данных (пространства для построений геометрии и времени для счета в арифметике), то естествознание уже требует алгоритмической поддержки, как минимум причинно-следственную связь как базис для построения суждений, типа законов сохранения энергии. Исходя из такой же необходимости использования единства апперцепции для каждого акта познания, Кант применяет категориальный аппарат (количество, качество, причинность, возможность) для объяснения возможности наук о природе.
Причинно-следственная связь это может и не объективное положение дел в мире (кто знает не было ли перебоев с сигналом, все ли было обработано Приемником Данных), но скорее субъективное свойство нашего алгоритмического блока, без которого не возможна процедура создания знаний.

Проблемы с использованием априорных форм чувственности (пространство и время) и априорных форм рассудка (категории количества, качества, отношения и модальности) начинаются там, где они используются в отрыве от возможной транзакции (возможного опыта) с Внешним Миром.

Великий человек обрекает других на то, чтобы его объясняли

Интеллектуальная атмосфера эпохи Просвещения

Этот же догмат о сотворении мира единым Богом побуждал человека Нового времени не только пассивно созерцать мир, но и активно познавать его. Логика проста: коль скоро мир создан Богом по его образу и подобию, то, следовательно, изучая его (мир), мы будем познавать Бога в его внешнем проявлении. Данная установка давала исследователям Нового времени моральное право на развитие наук.

Успешное развитие частных наук вело к тому, что в сознании человека Нового времени стало формироваться противоречие между сферой его образного представления и сферой его мышления. Утвердившаяся в представлении человека до уровня инстинкта монотеистическая картина мира, показывающая его как единое целое, требовала такого же отношения к нему и со стороны мышления. Но мышление, обретшее свою свободу в частных науках, продуцировало материал противоположного свойства. Оно наполняло себя разрозненными понятиями и определениями, которые объясняли мир лишь по частям и фрагментам. И чем больше развивались науки, чем богаче становился арсенал эксплуатируемых ими понятий, тем острее делалось это противоречие.

Преодолеть его можно было только за счёт внесения корректив в мышление человека. Для этого, в свою очередь, требовалось привести принцип формирования научного знания в согласие с принципом монотеистических религий. Если догмат о сотворении всего сущего Богом требует от человека мыслить мир как единый организм, то подобным же образом его должны были показывать и развивающиеся науки.

Для достижения этой цели существовал один путь: сведения всех уже выработанных и эксплуатируемых мышлением научных понятий в единую систему – всеобщую науку, которая должна была показывать мир как единое целое. Одним из первых идею создания такой всеобщей науки высказал Рене Декарт. Исходя из признания всеобщей упорядоченности мира, он полагал, что и наука о нём должна иметь такой же всеобщий упорядоченный характер. Затем эту идею подхватил Готфрид Лейбниц, который всерьёз планировал написать фундаментальный труд о всеобщей науке (scientia generalis), но в итоге так и не написал его.

Но как должен был действовать разум, решая такую задачу? Каким принципом он должен был руководствоваться, выстраивая всеобщую систему понятий? Изначально ответа на эти вопросы не знал никто. И только предпринятые в XVIII в. реальные попытки конструирования такой системы привели в итоге к выработке понимания метода её создания.

Алфавитный принцип позволяет собрать в одной книге неограниченное число понятий, что можно рассматривать как его достоинство. Однако предлагаемый им порядок их систематизации имеет чисто внешний, формальный характер и сам по себе никак не способствует появлению в головах людей единой научной картины мироздания.

Первое, с чем он столкнулся, решая эту задачу, было то, что научные знания, как оказалось, содержат в себе внутренние различия. Все науки, во-первых, делятся на фундаментальные и прикладные, т.е. на те, которые заняты познанием мира как такового, и те, которые нацелены на практическое применение материалов и явлений природы для нужд человечества. Во-вторых, каждая наука имеет в себе две составляющие: а) рациональное содержание – все те понятия и определения, посредством которых та или иная область мира становится достоянием мышления людей, и б) позитивное содержание – все те формулы, расчёты, таблицы, базы данных и т.д., которые имеют прикладное значение и применяются в практической жизни людей.

Исходя из этого различия Хр. Вольф разделил свою систему на две части: а) теоретическую часть, целью которой было показывать мир таким, каков он сам по себе (учение об истине); б) практическую часть, содержащую в себе необходимые для практической жизни людей знания (учение о благе и пользе). В каждой из этих частей он выделил два уровня наук: а) высшие, или рациональные науки, основанные на разуме и чистых понятиях; б) низшие, или эмпирические науки, основанные на опыте и опытных понятиях и имеющие прикладное значение.

онтологию – науку об основаниях всех вещей;

космологию, или учение о мире;

психологию, или науку о душе и духе вообще;

теологию – учение о Боге.

Тем не менее для середины XVIII в. разработанная Хр. Вольфом отраслевая система знаний являлась прогрессивным шагом, продиктованным необходимостью вытеснить из образования уже пережившую своё время схоластическую философию. Она получила широкое распространение, а созданные им учебные руководства по различным дисциплинам служили основой университетского образования в Германии (и не только) вплоть до появления критических работ Канта. За это вся образованная Европа выразила ему свою благодарность. Правители ряда стран, включая нашего царя Петра I, зазывали его в свои академии.

Апостериорные понятия рассудка

Сначала Кант выявляет различие между эмпирическим и чистым познанием, а также между аналитическими и синтетическими суждениями. Затем исследует сам процесс производства знаний, в котором выделяет три ступени: созерцание (чувственность), представление (воображение) и мышление. Так как именно мышление человека, в конечном счёте, производит понятия предметов, то далее Кант переходит к науке о мышлении. Исследовав единственно существовавшую на тот момент формальную логику Аристотеля, он приходит к выводу, что она имеет существенный недостаток. Она работает с уже готовыми понятиями и не показывает того, как они создаются. Этой проблемы она вообще не касается. Похожие оценки давали формальной логике и многие его предшественники: Р. Декарт, Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк и другие.

Но коль скоро мышление человека всё же производит понятия предметов, то исходя из этого неопровержимого факта, Кант делает вывод, что должна существовать другая наука о мышлении, суть другая логика, показывающая, как создаются понятия. А раз такой логики нет, значит, её надо создать. Пришло время разработать новую науку о мышлении, которая не только бы описывала различные формы мысли (суждения и умозаключения), как это делает формальная логика, но и раскрывала процесс того, как мышление человека создаёт (синтезирует) понятия предметов. Такую логику Кант предложил назвать трансцендентальной.

На эту часть нововведений Канта обычно не обращают внимания. Но именно здесь он внёс главный вклад в развитие методологических основ философии. В соединении логики с онтологией заключается истинная суть произведённого им переворота в философии. Его логика мышления посредством категорий закладывала новый принцип всеобщей систематизации понятий, отличный от алфавитного принципа Дидро и отраслевого принципа Вольфа, в порядке логической преемственности их смысла.

Выявив роль категорий, Кант тем самым дал ответ на вопрос, из чего и как создаются апостериорные понятия предметов (данных нам в опыте). Материалом для этого являются чувственные восприятия, которые сводятся к единству понятия посредством категорий. Производство таких понятий составляет задачу первой (низшей) ступени мышления – рассудка.

Априорные понятия разума

Далее Кант переходит к исследованию того, как мышление создаёт понятия таких всеобъемлющих предметов, которые выходят за рамки обычного круга вещей, данных нам в опыте. Их он называет чистыми априорными понятиями, или трансцендентальными идеями. Производство таких понятий составляет задачу второй (высшей) ступени мышления – разума. Если рассудок ещё привязан к созерцаниям и представлениям вещей, то разум начинает свою работу, отталкиваясь от уже имеющихся в мышлении результатов деятельности рассудка. Он работает с тем материалом, который уже содержится в самом мышлении человека. Таковым являются: а) врождённые категории и б) созданные рассудком при посредстве категорий апостериорные понятия предметов.

При этом Кант увязывает закономерность выведения чистых понятий разума с последовательностью принятых в формальной логике видов умозаключений:

а) категорическое: Имеется субъект (человек), который воспринимает всякий возможный опыт;

б) гипотетическое: Если имеется субъект (человек), который воспринимает всякий возможный опыт, то, следовательно, должен быть объект (мир), который этот опыт поставляет;

в) дизъюнктивное (разъединительное): И субъект (человек), и объект (мир) в своём единстве образуют то целое, которое называется творением Божьим.

Такова логика выведения Кантом чистых априорных понятий разума, или трансцендентальных идей, как он их иначе называет:

а) субъект – человек,

в) причина субъекта и объекта – Бог.

Но вот беда – оказывается, что все умозаключения разума (или диалектические выводы, как их иначе называет Кант), посредством которых он пытается придать своим чистым понятиям содержание, оказываются противоречивыми. Умозаключения о субъекте – паралогичными. Умозаключения об объекте – антиномичными. Умозаключения о бытии Бога – бездоказательными.

Действительно, категории позволяют нам мыслить душу как субстанцию, по качеству – простую, по количеству – единую, по отношению – связанную с телом и т.д. Но применяемый при этом метод простого приписывания (предикатирования) категорий к понятию души создаёт лишь иллюзию наполнения его содержанием. Ведь категории – это чистые определения мышления, которые сами по себе ничего не значат. Они – строительные леса, которые находят своё применение только через соединение с материалом опыта, в данном случае – с конкретными внутренними ощущениями человека. А этого-то, согласно учению Канта, разуму не дано.

С точки зрения формально-логического закона исключенного третьего, которого ещё свято придерживается Кант, такого положения дел в самом реальном мире быть не может. Поэтому всю ответственность за появление антиномий он возлагает не на мир как таковой, а на сознание человека, на его несовершенство. Мир как вещь в себе или вещь сама по себе не содержит никаких противоречий. А те, что мы находим в своём мышлении, являются нашей субъективной погрешностью.

Все три основных доказательства бытия Бога – онтологическое, космологическое и физико-теологическое, являются, по определению Канта, недоказуемыми. Согласно онтологическому доказательству, о Боге мы думаем как о самом совершенном существе, и если это существо не обладает бытием, значит оно недостаточно совершенно. Но. Одно дело – думать о Боге и совсем другое – утверждать на основании этих дум, что он существует. Из первого не следует второе. Из понятия Бога нельзя вывести его бытие.

Второе – космологическое – доказательство основано на том, что сам факт наличия нашего мира требует допущения его причины, каковой может быть только Бог. На это Кант отвечает, что мысль о существовании причины мира вполне закономерна для разума. Но из неё вовсе не следует вывод о бытии Бога.

Наконец, в третьем – физико-теологическом – доказательстве основанием служит всеобщая целесообразность, которую мы наблюдаем в природе. Не говорит ли она о мудрости творца? Но и в этом доказательстве, полагает Кант, повторена предшествующая ошибка – произвольная мысль о целесообразности мира наделяет Бога бытием.

Во всех трёх доказательствах совершается одна и та же ошибка: исходя из понятия о Боге, ему приписывают бытие.

Такова, по Канту, схема деятельности человеческого разума, создающего чистые априорные понятия – трансцендентальные идеи. С одной стороны бесконечной шеренги всякого возможного опыта мы находим понятие субъекта-человека, воспринимающего это опыт. С другой стороны – понятие объекта-мира, поставляющего этот всякий возможный опыт. А над ними объемлющее их понятие Бога – причины существования человека и мира. Но когда разум пытается заполнить эти чистые понятия содержанием, он порождает противоречивые умозаключения: паралогизмы, антиномии и бездоказательные доказательства бытия Бога.

В этом пункте учение Канта о разуме зашло в тупик. На первом направлении оно упёрлось в паралогизмы, на втором – в антиномии. Чтобы преодолеть паралогизмы, требовалось определиться с происхождением категорий. Являются ли они сугубо субъективными данностями мышления либо пришли в него из внешнего мира и отражают его (мира) объективное содержание?

В отношении антиномий необходимо было разобраться с формально-логическим законом исключённого третьего. Либо этот закон абсолютен, тогда проблема антиномий навечно остаётся неразрешимой, либо он относителен – достаточен для рассудка, но недостаточен для разума, – тогда антиномии будут преодолены.

С решения этих проблем начал свою деятельность И.Г. Фихте, но это уже следующая страница истории немецкой классической философии.

Список литературы

1. Васильев В.В. Подвалы Кантовской метафизики. (Дедукция категорий). М.: Наследие, 1998. 160 с.

2. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии: Кн. 3. Соч.: В 14 т. Т. XI. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1935. 528 с.

3. Гулыга А.В. Немецкая классическая философия. М.: Мысль, 1986. 416 с.

4. Христиан Вольф и философия в России. // Редактор-составитель В. А. Жучков. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2001. 398 с.

5. Ильенков Э.В. Диалектическая логика. М.: Политиздат, 1974. 271 с.

6. Кант И. Критика чистого разума. Соч.: В 6 т. Т. 3. М.: Мысль, 1964. 780 с.

7. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей проявиться как наука. Соч.: В 6 т. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. С. 67-310.

8. Кассирер Э. Философия Просвещения. М.: РОССПЭН. 2004. 400 с.

9. Крупнин Г.Н. Философия Хр. Вольфа в контексте теоретической проблематики Нового времени // Философский век. Альманах 3. Христиан Вольф и русское вольфианство. К 275-летию Академии наук. СПб., 1998. С. 47-72.

Купил такую книгу три года назад, до сих пор пользуюсь. Издание хорошее, бумага вполне качественная, шрифт нормальный и т.п. Однако, я хотел бы сказать несколько слов о содержании.

"Критика чистого разума" - пожалуй лучшее сочинение по гносеологии, и по размаху обсуждаемых проблем, и по глубине мысли, и по стройности и непротиворечивости самой излагаемой системы. Да, были искусные теоретики познания и до и после Канта, но, ни(например) система Декарта, ни "Опыты" Локка, ни "Факты сознания" Фихте или даже "Феноменология" Гегеля(я уж не говорю о позднейшей "неклассической"(или "постнеклассической") философиях(где философ обычно старается изобразить себя кем угодно, только не философом)) не являют собой такого немыслимого скачка вперед и возвышения над вершинами имевшихся в ту эпоху знаний(я исключаю сейчас древнегреческую философию, по причинам, пояснять которые было-бы тут неуместно).
Это, во первых, всем известная трансцендентальная эстетика(которой хоть сегодня никого и не удивишь, но теоретическое обоснование которой остается в силе и по сей день), это в такой же степени всем известные демонстрации невозможности рационального доказательства бессмертия души, бытия Бога, а также знаменитые антиномии чистого разума и т.д.
Но это еще и во вторых, малоизвестная (потому что малопонимаемая) трансцендентальная аналитика, где Иммануил Кант буквально вскрывает и показывает элементарные "винтики" человеческого рассудка(насколько это возможно сделать средствами самого этого рассудка). Вы наполовину незнакомы с "Критикой", если знакомы только с первой, "популярной" стороной и не имеете никакого (или имеете просто поверхностное) представления о трансцендентальном и первоначально-синтетическом единстве апперцепции, о схематизме чистых рассудочных понятий, основоположениях чистого рассудка и т.п.(это важно, далее поясню). Трансцендентальная Аналитика - необходимое звено в цепи - учение об идеальности пространства и времени = разрешение противоречий диалектических спекулятивных идей чистого разума и т.п. Без ее обстоятельного понимания не будет соответствующего понимания также того, почему это "разум стремится дополнить ряд условий, довести обусловленное до безусловного" и т.д.

Кстати (это надо запомнить) здесь (в "Критике" вообще и особенно в разделе "О схематизме чистых рассудочных понятий") дается ключ для разрешения знаменитого средневекого спора реализма и номинализма (который восходит к спору Платона и Аристотеля, а в новое время представлен противостоянием рационализма и эмпиризма). А между тем об этом не то что забывают, но даже многие авторитетные философы и знать не знают, и продолжают думать что спор реализма и номинализма не имел еще удовлетворительного разрешения и до сих пор остается открытым. Примечательно что сам Кант не заявляет об этом прямо (как заявил о "Коперниканском перевороте в философии"), но он говорит о построении треугольника в воображении (схема как представление о методе построения представлений о предметах а не представление о самом единичном предмете), доказывая(в противоположность Беркли, который именно на треугольниках демонстрировал невозможность общих представлений (идей)), что наши понятия могут включать и самый конкретный единичный предмет(скажем треугольник) и множество остальных подобных предметов (все возможные треугольники: прямые, острые, тупые и т.д.).

Многие нападали на систему Канта, стремились показать ее ошибочность, но почти всегда показывали собственное непонимание этой системы, и на деле критиковали собственное ошибочное мнение об этой системе. Так, помнится Г.Спенсер старался утопить априорность индивудуального знания в апостериорности знания эволюционирующего рода, Б.Рассел в своей "Истории Западной Философии" представил свидетельство непонимания Кантовской философии(назвав это ее критикой), кто-то ссылался на достижения Лобачевского и нападал на Кантовское доказательство идеальности пространства (не осознавая что на деле неевклидова геометрия служит скорее ее опорой), а тот, кто называл себя "последним Кантианцем"(А.Шопенгауэр) построил систему, которое при условии понимания им учения своего учителя была-бы почти невозможна (см. его "Критику Кантовской философии"(это приложение к его главному труду)). Здесь все это можно только констатировать(для обстоятельного доказательства потребовалось бы написать целое сочинение), насколько это обосновано вы можете проверить сами, взявшись за серьезное изучение настоящей философии.

Философ Диана Гаспарян о главной работе Иммануила Канта, устройстве познания и его границах

Пространство по Ньютону и пространство по Лейбницу

В процессе решения этой проблемы схлестнулись две точки зрения — Ньютона и Лейбница.

Согласно Ньютону, в понимании пространства стоит довериться интуиции. Пространство абсолютно: даже если исчезнут все вещи, то останется занимаемое ими место. Недостаток этой теории в ее парадоксальности: приходится закрывать глаза на то, что пространство в виде пустоты трудно мыслить существующим. Стараясь сгладить парадокс, Ньютон предложил рассматривать пустоту как заполненную эфиром, который, не будучи вещью, представлял собой хоть что-то, что существует. Однако полностью избавиться от недоразумений эта идея не помогала.

Кант предложил революционное решение парадокса пространства. Оно явилось ему в виде инсайта после размышления над так называемым принципом неконгруэнтных подобий. Суть принципа проста: как известно, при полном физическом сходстве перчатки надеваются на разные руки, а ботинки на разные ноги. Следовательно, пространство не является свойством самих вещей и чем-то относительным, как думал Лейбниц. Значит, оно абсолютно, а Ньютон прав? В отличие от Ньютона, Кант скажет, что пространство хоть и абсолютно, но необъективно. Оно не расположено в том же мире, где расположены сами вещи. При этом, даже если никаких вещей не будет, оно сохранится. Как такое возможно? Все просто. Достаточно сказать, что пространство неустранимо (абсолютно), но связано не с объективным миром, а с наблюдателем. Пространство — это то, что привносится самим субъективным наблюдением и без чего наблюдение невозможно. Сочетание абсолютного и субъективного Кант и будет считать впоследствии одним из значений трансцендентального.

Понятие трансцендентального познания

Соответственно, философия, которая будет интересоваться этими способностями, будет называться трансцендентальной.

Трансцендентальная эстетика

Эстетикой Кант называет учение о чувственности (чувствах). С помощью чувств вещи нам даются. Но чувства бывают разные. Восприятие холода, жара, сладкого, кислого и миллиона других впечатлений суть апостериорные или эмпирические чувства. Разными людьми они переживаются по-разному, и мы всегда можем представить мир, в котором исчезло все сладкое или кислое.

Но есть также априорные, или трансцендентальные, чувства (или, правильнее сказать, формы чувственности). Их у нас только две: пространство и время. Всеми людьми они переживаются одинаково, и при всем старании нам не дано представить мир вне времени и пространства (чтобы в этом убедиться, стоит попробовать это сделать).

По аналогии с решением проблемы пространства Кант решил и вопрос времени. Пространство и время не объективные характеристики мира, а те фундаментальные структуры чувственности самого субъекта, которые формируют мир предметов нашего опыта. До того пока наши чувственные впечатления не будут оформлены надлежащим образом, человек не сможет ничего воспринять. Так же как мы не различаем цвета или звуки определенной пороговой величины, человек не может ничего различить в мире, пока не пропустит сигналы, поступающие из мира, через априорные формы времени и пространства.

Эти формы одинаково переживаются всеми людьми, и мы не можем представить отсутствие времени, равно как и пространства. Поэтому мы все живем в одинаковом мире, в котором есть пространство и время и который называем объективным. Но эту объективность изготовили мы сами. Мы сами сотворили ту физику мира, которую потом изучает наука. Природа включает в себя законы нашего собственного восприятия.

Сказанное можно понять так, что мы обладаем определенной системой восприятия в силу организации нашего тела (например, муравей или слон чувствуют по-другому), но это не вполне корректное упрощение, так как наше тело как объект в том числе изучения уже есть результат определенным образом организованного восприятия. Поэтому объяснять происхождение априорных форм чувственности особенностями организации человеческого тела нельзя. Строго говоря, мы не знаем, почему обладаем этими, а не другими формами чувственности. Они просто даны как факт, объяснить который мы вряд ли сможем.

Трансцендентальная аналитика

Аналитикой Кант называет учение о рассудке. Рассудок есть то, с помощью чего вещи мыслятся. Наряду с априорными формами чувственности у нас есть также априорные формы рассудка. Они позволяют упорядочить и объяснить все возможные логические операции нашего мышления. Их можно подразделить на четыре большие подгруппы: операции с качеством, с количеством, с отношениями и с модальностью. Какой бы материал ни поступил к нам, наше мышление будет оперировать с ним одним из логических способов, описанных в подгруппах. Например, чтобы мыслить событие, мы также должны мыслить, что оно в обязательном порядке имеет причину и способно к неким последствиям. Высказывая суждение, мы всегда что-то либо утверждаем, либо отрицаем. Мы также должны определиться с модальностью: событие должно или только может случиться; уже случилось или еще только собирается. Мы также всегда держим в голове количественную характеристику события или объекта (все, ни один, некоторые).

Таким образом, мыслить — значит совершать определенные логические операции. Обычно подробным разъяснением наших мыслительных способностей занимается такая дисциплина, как логика. Заслуга Канта состоит в том, что он не просто описал эти операции, но и сообщил их природу. Они врождены нам и априорны, то есть не берутся в нашем мышлении из опыта, но представляют собой устройство самого мышления. Будучи сугубо формальными, они отвечают за обработку тех впечатлений, которые мы получаем извне.

Трансцендентальная диалектика — роль разума

Над рассудком возвышается разум. Рассудок сугубо инструментален и лишь обрабатывает те впечатления, которые поступают к нему извне. Никакой внутренней целевой природой он не обладает. Правильнее всего было бы сравнить рассудок с работой компьютерной программы, которая обрабатывает данные согласно заданному алгоритму. Напротив, разум обладает кое-какой направляющей и консолидирующей наши технические рассудочные навыки силой. Он состоит из трех больших областей — так называемых регулятивных идей, назначение которых в том, чтобы регулировать работу рассудка. Эти идеи — Бог, Душа и Мир. Благодаря им разрозненные знания, продуцируемые нашим рассудком, упорядочиваются в некую связную картину. У нас есть представление о сознании субъекта (Душа), о мире в целом (Мир) и, возможно, некотором смысле, присущем этому миру (Бог).

Кантовский аргумент в пользу существования априорного знания

Априорным в философии называется знание, происхождение которого не связано с чувственным опытом. К этому, например, можно отнести математику или логику. Но не все философы убеждены в априорном происхождении подобных дисциплин. Многие настаивают на том, что представление о числе появляется у нас только после того, как мы недосчитаемся реальной груши, которую намеревались съесть, а о тождестве, после того как экспериментальным путем убедимся, что груши не могут превращаться в яблоки.

Без сомнения, всякое наше познание начинается с опыта, но отсюда вовсе не следует, что оно целиком происходит из опыта.

Всего одной этой фразой Кант разом разрешил вековой спор между эмпириками и рационалистами по вопросу источника возникновения знания. Если эмпирики считали, что все наше знание происходит из чувственного опыта, то рационалисты настаивали на том, что мышление содержит в себе целый ряд так называемых врожденных идей, с опытом не связанных. Этих идей достаточно, чтобы человек мыслил даже при полном отсутствии доступа к опыту.

На стороне эмпиризма был здравый смысл и очевидные факты: узнать о том, что огонь жжет, а вода утоляет жажду, можно только на опыте, и роль чувственности здесь критична. Формирование ребенка в условиях дефицита ощущений должно привести к существенной атрофии когнитивных способностей.

Аргументы рационалистов были более замысловаты, но не менее убедительны: анализируя мышление человека, мы находим в нем такие идеи, которые никак не могли быть почерпнуты из опыта. Идеи числа, тождества, абсолютности, причинности, ничто, бесконечности и другие есть в голове каждого мыслящего существа, но показать, из какого конкретного чувственного материала эти идеи возникли, на самом деле невозможно. Ни бесконечность, ни что-либо абсолютное, ни что-либо совершенно одинаковое (тождественное) мы ни разу не видели в чувственно наблюдаемом мире. Откуда же у нас взялись эти идеи? Они всегда уже были в мышлении, отвечали рационалисты. Кант, в свою очередь, пишет:

Все знание, доступное человеку, можно поделить на два типа: апостериорное, полученное из опыта, и априорное, с опытом не связанное. Знание передается суждениями, соответственно, и все суждения можно поделить на два типа: аналитические и синтетические.

Нетрудно догадаться, что в норме все апостериорные суждения должны быть синтетическими, а все априорные — аналитическими. Но Кант открыл третий, не совсем нормальный тип суждений, а именно априорно-синтетический. По логике таких суждений быть не должно. Нельзя узнать что-то новое о том, что не взято из опыта. Между тем такие суждения есть, и этот факт требует объяснения. Априорно-синтетические суждения в избытке содержатся в первую очередь в области математики. Практически все ее положения расширяют наше знание, притом что все они обладают всеобщностью и необходимостью.

Разделение всего мира на феномены (явления) и ноумены (вещи-в-себе)

При знакомстве с описанной выше схемой познания немедленно возникают вопросы. А откуда вообще поступают впечатления? Чем они являются и что лежит за пределами наших априорных способностей? Кант отвечает, что по ту сторону наших способностей лежит мир ноуменов, или вещей-в-себе, которые существуют независимо от нас, но никогда не смогут быть восприняты нами напрямую. (Твердое убеждение в том, что ноумены существуют и не зависят от человека и его априорных способностей, как раз и призвано было отделить кантовский трансцендентальный идеализм от субъективного идеализма Беркли.)

Мир ноуменов, или вещей-в-себе, воздействует на нас. Мы обрабатываем эти воздействия согласно нашим априорным способностям. По итогам проведенной работы мы получаем опыт, состоящий из явлений, или феноменов. Явления — это все то, что нас окружает в повседневной жизни или дается ученому в процессе исследования. Это не только голубое небо над головой, горы и леса, но и молекулярный состав воды или бактериологический анализ почвы. Все, что нам дается в ходе наблюдения, суть явления. Не забудем, что получаются явления при непосредственном участии наших познавательных способностей.

Таким образом, то, что представляют собой вещи-в-себе, мы никогда не узнаем, в то время как с познанием явлений у нас нет никаких проблем, ведь мы сами поучаствовали в их создании.

Окончательный ответ на главный вопрос

Таким образом, с одной стороны, знание действительно прирастает, приходит извне в качестве чего-то нового, а с другой — может быть абсолютно истинным, ведь мы не можем ошибаться в том, что привнесли сами. Оно всегда будет только таким и никогда другим. Как раз то, что мы сами добавили к знанию, а именно априорные формы наших познавательных способностей, и обеспечивает всеобщность и необходимость. В чем нельзя усомниться и что всегда выглядит для нас неизменным? То, через что мы сами воспринимаем вещи. Если априорные формы — это те очки, сквозь которые мы видим мир и которые нельзя снять, то они и будут самым несомненным, что мы знаем о мире. Они и будут законами этого мира. Это обстоятельство, в свою очередь, и дает возможность утвердить претензии науки, в том числе естественно-научного знания, на абсолютную достоверность. Ведь чудесность априорно-синтетического знания не только в его парадоксальности, но и в том, что благодаря ему только и возможна наука как синтез новизны и абсолютной доказательности.

До Канта еще только зарождающаяся наука уже испытывала значительные трудности, так как в случае правоты эмпириков знание обещало быть волнующе новым, но всегда лишь относительно истинным, а в случае правоты рационалистов абсолютные истины возможны, но их количество ограниченно. Кант же попытался убедить нас в том, что мы можем уверенно двигаться вперед в своем познании, если только не покидаем сферу опыта и не забываем, сколь многим этот опыт нам обязан. Отныне знание может быть и новым, и абсолютно истинным одновременно. А это ли не мечта всякого ученого?

Границы познания