1910-1911 эпидемия чумы на дальнем востоке
Эпидемия легочной чумы в Маньчжурии 1910-1911 является крупнейшей катастрофой в истории Китая и Дальнего Востока и одновременно последним чумным мором на планете, забрав жизни около 100 000 человек. Легочная чума в отличие от бубонной имеет уровень смертности, доходящий до 100 процентов, поэтому у нищего малообразованного населения маньчжурского региона, одного из беднейших в Китае, не было абсолютно никаких шансов пережить ужасную пандемию.
Черная смерть на Дальнем Востокее
Официальным началом пандемии считается роковая дата 6 октября 1910-го, хотя в реальности в Маньчжурии и Монголии смертельные эпизоды, похожие на чуму, зафиксировали ещё в конце лета того же года. Недавно построенная Китайско-Восточная железная дорога помогла смертельной болезни быстро распространиться на все населенные пункты, расположенные вдоль КВЖД. К декабрю 1910 официально зарегистрировали 240 смертей, а к концу месяца от чумного мора ежедневно умирали сто человек. Только тогда правительство спохватилось, начало всерьез заниматься проблемой и нашло спасителя в лице врача-эпидемиолога У Ляньдэ, первого студента-китайца, окончившего Кембридж, впоследствии номинированного на Нобелевскую премию по медицине.
Изначально в очаг заражения был послан главный врач ВМФ Китая Се Тяньбао, но кабинетный доктор даже не доехал до Харбина, испугавшись страшных новостей о Черной смерти. Только прибытие в Харбин доктора Ляньдэ, а также долгожданная помощь иностранных специалистов внесли решительные перемены в катастрофическую ситуацию, угрожавшую гибелью всему Дальнему Востоку. Выпускник Кембриджского университета, блестящий доктор и смелый мужчина У Ляньдэ - главный спаситель Маньчжурии. Эпидемиолог заменил струсившего коллегу и в кратчайшие сроки привел в порядок разбалансированную неумелую организацию профилактики, гигиены и борьбы с последствиями чумы. Независимо от русских коллег вместе со своим помощником Линем Цзяжуем, студентом Тяньцзиньского Военно-медицинского института, опытный медик провел вскрытие, выяснил характер болезни и выделил из зараженных тканей чумную палочку. Ещё доктор добился у правительства разрешение на кремацию трупов, что по тогдашним китайским законам рассматривалось как уголовное преступление (как и вскрытие, за которое отважного медика с молодым коллегой вполне могли посадить в тюрьму или даже казнить).
Итоги эпидемии на Дальнем востоке
Место для гробов за пределами города Чанчунь.
Чума на Северо-Востоке Китая (Маньчжурская пандемия) 1910 – 1911 годов является крупнейшей и последней чумной катастрофой в истории человечества. Русские специалисты насчитали более 50000 погибших. Китаец Ляндэ предлагает другую цифру – 100000 жертв, тысяча из которых являлись медицинскими работниками.
К началу весны смертельная катастрофа была остановлена. 1 марта зарегистрирован последний инфицированный, а к апрелю эпидемиологические бедствие официально признали побежденным. Такого кошмара человечество по сей день больше не знает, хотя буквально через пару-тройку лет после маньчжурской моровой язвы на планете начнется Первая мировая война, а с ней придет гибель миллионов.
Фото борьбы с эпидемией в Маньчжурии
Гробы поливают керосином, идет подготовка к кремации.
Перевоз тел в кремационную яму.
Кремация гробов с трупами.
Персонал больницы обезвреживается после рабочего дня.
Мобильная группа дезинфекции.
Осмотр жителей на признаки болезни.
Транспорт (слева направо) для уже больных, для подозрительных и для мертвых.
Чугунская больница изнутри, Мукден.
Всё начиналось так же, как и сейчас, — с беспечности. В спутнике русского города Харбина — китайском Фудзядяне — власти наотрез отказались устанавливать карантин. Мотивировали это возможностью экономических убытков, которые могут быть, если торговля в городе остановится. Результат был печален: в городе не осталось ни одного живого человека. В марте 1911 года русские солдаты залили Фудзедзян керосином и сожгли дотла.
Сейчас об этой эпидемии предпочитают не вспоминать, так как действия китайских властей оказались прямо противоположны тому, что рекомендовали сделать Китаю Россия и Япония. Китайцы посчитали и тех и других "проклятыми оккупантами", рекомендации которых выполнять будет лишь глупец, всячески потворствовали сопротивлению населения действиям русских врачей и даже утверждали, что-де специалисты по традиционной китайской медицине лучше европейцев знают, как лечить чуму. Дошло до того, что в Пекине вообще усомнились, а чума ли это. Или это коварные русские всё придумали, чтобы отобрать у Китая Фудзядян? О населении никто не думал — им просто пожертвовали.
Эпидемия чумы на севере Китая была не первой. Поэтому, когда на станции Маньчжурия КВЖД в русско-китайском посёлке с населением 7,5 тысячи человек произошла вспышка этой болезни, русские власти были к ней готовы. Врачи сразу осмотрели всех жителей посёлка, изолировали больных, учредили противочумную больницу, а из теплушек создали пункты обсервации.
С китайским населением сразу появились проблемы: китайцы утаивали заболевших. Поэтому было решено всех выселить в обсервацию. Их окружили солдаты и насильно переселили из домов в теплушки — под наблюдение врачей.
Кроме этих мер по КВЖД стали проверять всех пассажиров без исключения. К началу декабря 1910 года болезнь на русской территории удалось подавить. Умерло больше 500 китайцев и 10 подданных Российской империи.
Но чума не сдавалась. Российский санитарный врач Викентий Богуцкий, возглавлявший противочумную бригаду врачей, указывал, что чума пришла на КВЖД из китайских провинций, откуда на заработки приезжали голодные и нищие китайцы, однако власти Маньчжурии не пошли на сотрудничество с русскими.
Тем не менее Богуцкий сразу же выехал в Харбин, когда в декабре 1910 года в нём и в городе Фудзядяне, подчинённом правительству Китая, стали регистрировать одиночные случаи чумы. На месте он выяснил, что источником заразы являются нищие кварталы Фудзядяна, и предложил ввести в городе строгий карантин. Для предотвращения эпидемии российские власти были готовы окружить город армией, однако согласия от Пекина на решительные меры они так и не получили. Торговая палата самого Фудзядяна была категорически против карантина, который грозил торговцам убытками.
Время уходило, болезнь распространялась и, к ужасу российских врачей, быстро приняла лёгочную форму, то есть стала поражать лёгкие и передаваться от человека к человеку при кашле, чихании и прикосновении.
В отличие от Фудзядяна, в Харбине русские власти действовали быстро: они организовали бригады медперсонала, подключили к борьбе с эпидемией полицию и армию. Город был полностью изолирован, поделён на восемь районов, в каждом из которых работали врач с переводчиком и санитары. За городом была построена чумная больница, куда отправляли заболевших, а специальная похоронная команда находила и сжигала тела умерших. Эти меры позволили быстро ликвидировать вспышку чумы.
Но в Фудзядяне, который не подчинялся русским, чума развернулась вовсю. Эпидемия достигла пика в январе 1911 года. Заболевшие разбегались по окрестностям, власть в городе захватывали банды хунхузов.
Взяться за ум китайское правительство заставили две вещи: ультиматум, который Япония и Россия выдвинули Китаю (государства грозили ввести в Маньчжурию войска, если власти не примут меры для укрощения эпидемии), и появление в Пекине первого заражённого чумой.
Лишь тогда из Пекина в Маньчжурию выехал военный врач Се Тяньбао. Правда, до Харбина он так и не доехал, а, наслушавшись новостей, в Мукдене развернулся обратно. Следующий китайский врач до Фудзядяна добрался, он убедился, что в городе бушует чума, и порекомендовал властям почаще запускать фейерверки — якобы сера, содержащаяся в порохе, убьёт чумную палочку.
В общем, когда российским медикам удалось войти в Фудзядян, их ждало ужасное зрелище. Китайцы были больны все поголовно. Умерших не хоронили — их на санках отвозили за город и выбрасывали в кусты, бросали в степи или сбрасывали в прорубь реки Сунгари. Трупы незнакомых людей и тех, у кого не было родни, выбрасывали на улицы, раздев догола, а одежду носили сами или продавали. Каждое утро российских врачей начиналось с того, что они были вынуждены пробираться по улицам города, переступая через чумные тела.
Надо отдать им должное: невзирая на опасность заражения, медики и военные сделали всё, что могли. Врачи каждый день старались найти и изолировать заболевших, а армия полностью изолировала город от остального мира и сформировала отряды для кремации чумных трупов на специальной площадке.
Китайское население изо всех сил сопротивлялось русским. Китайцы скрывали тела умерших, спускали их в подвалы, закидывали продуктами, которые на следующий день продавали на базаре. Чтобы не отдавать тела, они разрубали их на куски и везли в сумках за город, прятали в снегу. Российским войскам пришлось организовывать спецбригады, которые отлавливали такие "похоронные" команды.
Подвиги русских врачей
Медикам пришлось работать в условиях пика эпидемии. Узнав о чуме, в Маньчжурию приехал бактериолог Даниил Заболотный, с собой из России он привёз врачей и студентов. Всего в Фудзядяне работало 47 врачей, не считая фельдшеров, санитаров и китайцев-помощников.
К сожалению, противочумная сыворотка Владимира Хавкина, на которую надеялись медики, не принесла положительных результатов. Позже выяснилось, что сыворотка против бубонной формы чумы мало подходит для лечения лёгочной формы болезни. А после того, как заболело несколько русских медиков (они были привиты от чумы только по одному разу), китайцы ещё больше разозлились.
Врачи как могли старались внушить местным доверие, действовать приходилось уговорами и лаской. Свидетели говорили, что врачу Дмитровского уезда Московской губернии Марии Александровне Лебедевой больше других удалось расположить к себе китайцев. Лебедева приехала в Маньчжурию в отпуск и добровольно вошла в противочумный отряд медиков. Каждый день она осматривала и проверяла минимум по триста чумных фанз и в январе 1911 года заразилась в одной из них при извлечении чумных тел. Убедившись, что в её анализах есть чумная палочка, она легла в госпиталь и до конца надиктовывала наблюдения. Умерла она 14 января 1911 года. В этой же фанзе заразился ещё один врач — Воронин, который слёг и тоже умер.
Умирали не только врачи, но и медсёстры, и студенты-медики. Студент Лев Беляев, почувствовав, что заразился, заперся в комнате и никого не подпускал к себе. Перед кончиной студент написал на стене: "Прошу после смерти уведомить мать и позаботиться о ней. Товарищи, прощайте!" Ещё один студент — Мамонтов — заразился, стараясь вылечить заразившуюся коллегу Анну Снежкову, причём было известно, что он не пренебрегал средствами защиты и уже дважды боролся с эпидемиями холеры на территории России, то есть был опытным специалистом.
18 января заболел чумой врач Владимир Михель. Он в шею вытолкал из комнаты коллег, которые пришли проведать его без масок (чтобы не удручать внешним видом), и умер спустя четыре дня. Скончался в Фудзядяне и приехавший с Заболотным врач из Франции Менье: он осматривал чумного пациента, и тот закашлялся прямо в лицо медику. Всего же заразилось и умерло четыре врача, медсестра, четыре фельдшера, две прачки и 28 санитаров. Что касается последних, то многие из них наплевательски относились к себе, пили и целовались с умирающими от чумы товарищами, поэтому результат оказался столь плачевен. Умерло и множество китайских помощников. Всего в Фудзядяне скончалось от 60 до 100 тысяч человек.
Тем не менее в начале весны 1911 года меры, принятые русскими, дали плоды: с 7 марта в Харбине и в окрестностях Фудзядяна не было зарегистрировано ни одного нового случая болезни. Фудзядян к этому времени вымер полностью. Всё, что оставалось русским спецкомандам, — сжечь строения дотла и собрать чумные трупы в окрестностях. Их находили под снегом, выдалбливали изо льда Сунгари, заворачивали в пропитанную керосином ткань и, подцепив крючьями, оттаскивали к специальной площадке, где кремировали. Чтобы не дать чумной палочке снова выйти на "зловещую прогулку", были вскрыты все свежие могилы как на китайском, так и на русском кладбищах, а тела сожжены.
Масштабная эпидемия чумы была предотвращена большими усилиями и ценой жизни десятков русских людей. Наработанный медиками опыт борьбы с чумой применяли по всему земному шару на протяжении XX столетия.
Как русские врачи ценой своих жизней спасали китайцев от чумы в 1911 году
Эпидемия чумы, разразившаяся в 1910—1911 годах в Маньчжурии была поистине страшной. Ассистентка частного института М. А. Суражевская писала в воспоминаниях, что по утрам русские врачи перешагивали через трупы, которые китайцы выбрасывали на улицы, а в фанзах, где жили по 42 человека, врачи не заставали ни одного живого.
Китайцы же, нимало не смущаясь зловонием, оставляли тела умерших где попало или просто выкидывали вон, в поле, в кусты или в реку Сунгари. Русским медикам приходилось вылавливать трупы из воды, собирать их по полям и даже раскапывать свежие могилы для того, чтобы сжечь, уничтожить чумную палочку.
Город Фудзядзян пришлось залить керосином и сжечь, так как в нем не осталось ни одного живого человека.
Главное – карантин
Это была не первая эпидемия чумы, разразившаяся в Маньчжурии. По сей день этот регион также, как Забайкалье и степи Монголии, является естественным очагом, где таится чума.
Первая вспышка болезни произошла в октябре 1910 года на станции Маньчжурия в поселке, где жили 3 тыс. русских и 4,5 тыс. китайцев. Российские власти среагировали оперативно – были осмотрены все жители поселка, в нем появилась противочумная больница, пункты для наблюдения за больными. На КВЖД стали повсеместно осматривать пассажиров. Но остановить болезнь сразу не удалось, так как китайцы утаивали заболевших.
Поэтому было решено поместить в карантин все китайское население поселка. В рекордные сроки был построен обсервационный (наблюдательный) пункт из теплушек, и китайцев при помощи войск переселили в него. К концу ноября 1910 года вспышку удалось погасить. Жертвами чумы стали 10 русских и 550 китайцев.
Но вскоре единичные случаи чумы появились в Харбине и в его городе-спутнике Фудзядзяне.
Русское правительство безрезультатно вело с китайцами переговоры о том, чтобы взять ситуацию под контроль и указывало, что Фудзядзян необходимо оцепить как источник инфекции. Но китайцы видели в русских врагов и вместо этого пригласили двух японцев и врача из Пекина, которые лишь давали указания, но сами ничего не делали. Вмешался и экономический фактор – Фудзядзян был связан с Харбином, и его изоляция могла плохо сказаться на торговле.
Лишь после ультиматума со стороны России и Японии о возможном вводе войск, китайцы согласились пустить в город российских медиков. Но время было упущено – чума из бубонной формы перешла в легочную, которая распространялась от человека к человеку, словно грипп.
В этих условиях пришлось работать русским врачам. Среди добровольцев, вызвавшихся на борьбу с чумой, был санитарный врач Викентий Мечеславович Богуцкий и знаменитый бактериолог Даниил Кириллович Заболотный, набравший в свою бригаду молодых медиков-добровольцев и студентов.
Работать пришлось в ситуации гуманитарной катастрофы: уже в январе эпидемия легочной чумы достигла пика, а всего от нее умерло 100 тыс человек. Идея российских врачей, привить китайцев вакциной Владимира Ааароновича Хавкина, не принесла успеха. П. Б, Хавкин считал, что нарушены условия хранения и перевозки вакцины, но оказалось, что вакцина от бубонной чумы против легочной формы малоэффективна. Более того, во время кампании по вакцинации, чумой заболели несколько российских медиков, которые были привиты по одному разу, что лишь обозлило население. Китайцы скрывали чумные трупы, рубили их на куски, чтобы не отдавать, и вывозили за город. Одежду с трупов продолжали носить на себе, а имущество умерших продавали на базаре.
Тем не менее российские медики как могли успокаивали китайцев и старались их к себе расположить. Особенно преуспела в этом врач М. А. Лебедева, которая брала пациентов лаской, а не угрозами. Она умерла от чумы 14 января 1911 года, заразившись при извлечении тел умерших из китайского жилища. Кроме трех трупов она обследовала 11 заболевших, но эти заболевшие и стали препятствием для выноса тел из фанзы. Трупы пришлось извлекать через разобранную крышу. Из трех медиков, делавших это, заразились двое. Нагрузка была такова,что этот дом в этот день был 242-й по счету, который обследовала Лебедева. Уже на следующий день Лебедева почувствовала себя больной, сделала анализ мокроты и убедившись в результате, слегла. До самого конца Лебедева диктовала труд по карантинным мерам при эпидемии чумы. Вместе с ней в тот день заразился и врач Воронин.
Кроме уже названных жертв эпидемии среди медицинского персонала от болезни скончался студент-медик Илья Васильевич Мамонтов, который заразился, ухаживая за заболевшей сестрой милосердия Снежковой. 18 января заразился врач Владимир Мартынович Микель – он умер спустя 4 дня.
Всего от чумы умерли 4 врача, сестра милосердия, 4 фельдшера, 28 санитаров и 2 прачки. От чумы умер приехавший с Заболотным французский врач Менье – его заразил пациент, который закашлялся во время осмотра.
Карантинные меры, к которым прибегли с помощью армии, все же дали результат: перелом в эпидемии наметился в феврале 1911 года, а с 7 марта не было зафиксировано ни одного случая заражения чумой.
Однако перед медиками стояла еще задача кремации тел умерших. Город Фудзядзян пришлось сжечь дотла, а на кладбищах вскрыть могилы и кремировать тела, чтобы у чумы не было второго шанса.
Эпидемия дала русским медикам бесценный материал, который затем оформился в научные труды, а ученики Заболотного еще много десятков лет сражались с чумой во всему земному шару.
Н овости Эпидемии и Пандемии
Новости Эпидемии 2010
Новости Эпидемии 2009
Т ерминология Эпидемии
М ировые эпидемии
Э пидемия гриппа
Э пидемия ВИЧ СПИДа
Д ругие эпидемии
О писание болезни
Грипп
ВИЧ СПИД
Сыпной тиф
Брюшной тиф
Желтая лихорадка
Холера
Гепатит
О Сайте
Карта сайта
Правила
Л ичная панель
П опулярные разделы
эпидемии - пандемии - грипп - вич - спид - чума - оспа - свиной грипп - птичии грипп - пандемия гриппа - пандемия свиного гриппа - эпидемия свиного гриппа
А рхив
Р еклама
Байкал
 |  |
| Россия не в первый раз сталкивается с эпидемической угрозой на Дальнем Востоке. Эпидемии легочной чумы в 1910—11 и в 1921 гг. уже перехлестывали через наши рубежи вместе с ищущим работу бедным китайским людом. Сложившаяся в те годы эпидемическая ситуация, разумеется, мало напоминает, ту, которую сегодня создала эпидемия атипичной пневмонии (SARS). Однако это только на первый взгляд.
Противоэпидемические мероприятия в Маньчжурии в 1910—11 гг. Для усиления местного врачебного персонала из Санкт-Петербурга были командированы врачи и известные ученые (экспедиция Д. Заболотного). Временно, до прекращения эпидемии чумы в Маньчжурии, был запрещен свободный въезд оттуда в Приамурскую область рабочих китайцев. Китайцы принимались к посадке на Забайкальской железной дороге только в обсервационных пунктах и не иначе, как по предъявлении удостоверения о прохождении ими 5 дневной обсервации. Установлено оцепление берега Амура на 50 верст от города Благовещенска вверх и вниз, с учреждением в городе врачебно-пропускного пункта. В городах, расположенных вдоль Трансиба, организованы чумные больницы, созданы запасы противочумной вакцины и сыворотки. Жизнь медицинских работников противочумных организаций была застрахована (врач больницы для больных чумой — 30 тыс. руб., врач обсервационного пункта — 20 тыс. руб., фельдшер — 20 тыс. руб., санитар — 10 тыс. руб.), и им установлены высокие оклады. Например, в Иркутске Городской санитарный совет установил жалование для врачей по 250 руб. в месяц, причем при поступлении в больницу первых же подозрительных по чуме, предполагалось увеличить его до 500 руб. На начальном этапе эпидемии русские власти в самой Маньчжурии не имели четкого плана, как с ней бороться. Опасность эпидемии недооценивалась. Первые две недели после бактериологического подтверждения эпидемии легочной чумы, жители поселка Маньчжурия могли свободно передвигаться по железной дороге, подвергаясь только поверхностному медицинскому осмотру. Наконец, З ноября, из-за ухудшения эпидемической обстановки, принято решение привести в исполнение план общей обсервации китайского населения поселка. На запасных путях установили теплушки. Утром 12 ноября с помощью войск и полиции в них были эвакуированы из фанз сразу все 3607 китайцев. Результаты такой массовой и внезапной обсервации превзошли все ожидания. Ни одного заболевания чумой в поселке после того не было, но были замечены случаи массовой заболеваемости в самих теплушках. В Харбине, 27 октября, т.е., в тот же день, когда было обнаружено тело первого умершего от эпидемии чумы китайца, было созвано заседание Главной санитарно-исполнительной железнодорожной комиссии (СИК), на котором решено оборудовать чумный барак. Одновременно созвано заседание Городской СИК, на котором решено: усилить врачебное наблюдение за состоянием здоровья населения, для чего разделить город на 8 участков. Каждый участок поручить санитарному наблюдению и обследованию медицинским персоналом (с конца февраля 1911 г., благодаря прибытию врачей из России, город разделили на 16 участков). Одновременно учреждено 100 попечительств, в обязанность которых входило наблюдение, как за санитарным состоянием участков, так и за их населением, в целях раннего обнаружения заболевших чумой и принятия мер по исключению заражения от них других людей. Особое внимание врачей и попечителей обращено на участки, в которых находятся базары, ночлежные дома, прачечные, пекарни. Схематический план города Харбина с указанием мест, откуда подняты больные чумой и чумные трупы во время пика эпидемии в период с 15.01—21.01.11 г. (Богуцкий В.М., 1911) Для транспортировки больных чумой 28 октября созданы специальные летучие отряды. В их обязанность входило подбирание трупов и перевозка больных, обнаруженных участковыми врачами. Для производства дезинфекции домов и вещей созданы дезинфекционные отряды. Помимо этого, образованы особые отряды, занимающиеся разрушением домов, не поддающихся дезинфекции Однако эпидемия уже вышла из под контроля. В начале декабря русские войска оцепили и блокировали Харбин. Линия оцепления растянулась приблизительно на 16 верст. На окраине города был оборудован огромный Московский чумной пункт, обнесенный на протяжении 2–2,5 верст забором, и имеющий свое оцепление и 4 КПП. В нем были сосредоточены чумная больница, изоляционное помещение и вагоны — теплушки, предназначенные для обсервации 4000 человек. Обсервационные вагоны имели свое оцепление. Сначала оно было общим для всех вагонов, но после обнаружения побегов китайцев из вагонов обсервации, оцепление сняли и каждому солдату дали для наблюдения несколько вагонов (3–4). По сведениям, полученным от китайцев, они с обсервации пропускались русскими санитарами за плату полтора рубля с человека. После выставления часовых, количество побегов резко уменьшились. На чумном пункте проводились бактериологические исследования и имелись две паровые дезинфекционные камеры с прикрепленными к ним паровозами, снабжающими пункт паром и кипятком. Таких камер, приспособленных из вагонов — ледников в Харбине и по линии КВЖД, имелось 14, причем они передвигались, по мере надобности, в то или другое место. В январе было оборудовано 66 теплушек под ночлежки. Для привлечения в них китайцев им бесплатно выдавался чай и хлеб. С этой же целью были открыты 5 ночлежных домов, с пропускной способностью 1089 человек в ночь. Все посетители ночных теплушек и ночлежных домов осматривались ежедневно врачами, подозрительные на заболевание чумой отправлялись на обсервацию не менее чем на 5 дней. На пропускных пунктах останавливали проезжающих или проходящих в город китайцев для наружного осмотра или термометрирования их дежурным фельдшером. Возчиков пропускали только по одному на каждую подводу. Владельцы — китайцы, сопровождавшие груз, могли быть пропущены только в том случае, если они сами управляли лошадьми, пеших же пропускали только по особым билетам Противочумного бюро. С 9 ч вечера до 5 ч утра китайцы не пропускались вообще. Европейцы и японцы, и днем и ночью, пропускались в обе стороны беспрепятственно. С 5 января 1911 г. была полностью прекращена перевозка пассажиров-китайцев III и IV классов из пораженных чумой районов по всем направлениям. Китайцев, пассажиров I и II классов, перевозили в отдельных вагонах, в которые не продавали билеты русским пассажирам. Ликвидация гнезд болезни осуществлялась следующим образом. Внезапно проводилась перепись населения пораженного чумой квартала (за один день!), затем, энергично, с помощью полиции, его отправляли на обсервацию (например, только 21 декабря в обсервацию было отправлено 1413 китайцев). Для охраны имущества жителей оставляли в каждом торговом или промышленном учреждении и отдельной квартире хозяина помещения, все квартиры, негодные для жилья, закрывали и после осмотра особой санитарно — технической комиссии представляли или к соответствующему ремонту, или к сожжению. Организация борьбы с чумой в Дальневосточной республике в 1921 г. В Ольгинском узде были открыты пропускные пункты у станции Кавалерово и Тетюхинский пропускной пункт, создана Ольгинская СИК. В Спасске были созданы СИК и летучий отряд. С момента появления чумы во Владивостоке (т.е. с 10 апреля), в Области были развернуты следующие организации. Во Владивостоке: пропускной пункт на станции Владивосток ; амбулаторный пропускной пункт при городской больнице; отряд карантинной стражи и участковая СИК Углово-Угольных копей. В Ольгинском уезде были организованы: Сучанская рудничная СИК (с пропускным пунктом на станции Тигровая, чумным бараком, изолятором, обсервационном отделением); Владимирско-Александровская участковая СИК; летучий морской отряд; обсервационно-изоляционный пункт в Шкотове. В Спасске организован железнодорожный санитарный пропускник. В Никольске-Уссурийском активно подключились к противоэпидемическим мероприятиям каппелевские медицинские организации. Ими создана Раздольническая участковая СИК — финансирования из Области она не получала. По линии “Никольск-Уссурийский — Хабаровск” для китайских пассажиров в поездах №№ 4 и 3 (Хабаровских) были выделены отдельные вагоны, в которые европейцев не допускали. Пассажирские поезда на перегонах между Иманом и Хабаровском сопровождались санитарными вагонами, персонал которых во время следования поезда обходил составы, и наблюдал за состоянием пассажиров во время их посадки, высадки и на промежуточных станциях, а в случае обнаружения среди едущих больного, мог принять меры к выделению его от здоровых, сообщить по линии и провести первую дезинфекцию. На заградительных пунктах китайцы осматривались, среди них выделяли подозрительных на заболевание чумой и отправляли в обсервационные пункты. Состояние здоровья пассажиров первых двух классов определялось следующим образом — европейцев по наружному виду, пульсу и, по усмотрению врача, термометрией; китайцев же — по пульсу и обязательной термометрией. Пассажиров остальных вагонов проверяли по пульсу и, при малейшем подозрении, термометрией; китайцев же термометрировали всех. Для сведения властей тех мест, куда следуют пассажиры из Владивостока, при осмотрах на станции Угольной, на их личных документах ставился специальный штемпель. Тут же проверялись штемпеля об осмотре и от предыдущих пропускных пунктов (Никольск-Уссурийский, Владивосток). Противочумной поезд. Организован для обслуживания линии Уссурийской железной дороги между станциями Владивосток и Угольная. Начал действовать с 18 марта. Функции поезда: 1) врачебный осмотр с термометрированием пассажирских поездов, идущих из Никольска-Уссурийского во Владивосток (Маньчжурский № 4 и Хабаровский) и идущих из Владивостока в Никольск (Маньчжурский № 3, Хабаровский), а также идущих на Сучан (№ 33); 2) снятие с пассажирских поездов и направление в изолятор или обсервационный вагон для временного наблюдения до транспортировки в Чумной городок (во Владивостоке), подозрительных по чуме пассажиров; 3) ликвидация случаев эпидемии чумы на линии и при дорожном районе Уссурийской железной дороги между Владивостоком и Никольском; 4) транспортировка снятых с пассажирских поездов и подобранных с линии железной дороги больных и обсервируемых в Чумной городок. Владивостока. Отряд карантинной стражи. Когда эпидемия чумы приняла широкие размеры, милиция перестала справляться со своими задачами по охране очагов и обсервируемых. Более того, медицинскому персоналу противочумных организаций области приходилось вести борьбу не только с чумой, но и с милицией. Например, 1 апреля в обсервационном отделении Никольска, 10 милиционеров, охранявших помещение, по соглашению между собой, получили взятку от обсервируемых китайцев в размере 250 иен и затем их отпустили. Из донесения врача Противочумного поезда на Угольной следует, что из двух милиционеров, явившихся по вызову к вагону-изолятору, один — пьяный мог стоять, только прислонившись к стенке, и…оба явились безо всякого оружия и в самом растерзанном виде. Аналогии. И все-таки, что же объединяет эти совершенно разные эпидемические процессы в Китае? Видимо, люди со сходными генотипами. Возможно, речь идет о носителях гена TNF2. От распространенной аллели TNF1 (участвует в иммунном ответе), его отличает более сильный транскрипционный активатор, способствующий увеличению экспрессии фактора некроза опухолей (TNF?). При инфицировании человека, носителя такого гена, в результате повышенного выброса лимфокина, происходит развитие некротического процесса в легких. Читайте также:
|