Эпидемия чумы в россии 1654 1655

Каким образом чума добралась в XVII веке до Москвы, точно неизвестно. Принято считать, что ее занесли либо из Персии, либо с Крыма. Последствия ее оказались для столицы весьма серьезными: поскольку тогда в России не знали, как бороться с этой болезнью, чума начала косить население с очень высокой скоростью.

По некоторым данным, первые вспышки чумы были зафиксированы в Угличе в начале июня 1654 года, а уже к концу месяца чума добралась до Москвы. Естественно, это сразу посеяло панику среди малограмотного населения: люди начали массово бежать из столицы в предместья и другие города, таким образом распространяя заразу по всей России. Что интересно, одними из первых зараженную столицу покинули стрельцы, поэтому следить за порядком стало некому, и в Москве начался хаос.

В июле эпидемия вспыхнула в Казани, свирепствовала она и в других городах центральной части — например, Туле, Калуге, Суздале и даже Астрахани.

Ситуация осложнялась тем, что распоряжения насчет особых мер мог давать только царь. А так как Россия в это время воевала с Речью Посполитой, Алексей Михайлович руководил осадой Смоленска. Пока гонец доставил бы царский указ на место, должно было пройти время. Поэтому меры борьбы с эпидемией принимались с большим опозданием.

Чумной бунт в Москве. Источник фото: Wikimedia

Наконец, власти серьезно взялись за дело: зараженные территории блокировали заставами, дома больных и умерших сжигали. Дороги также охраняли войска, жгли костры из полыни и можжевельника — этот дым считался полезным.

Зимой чума более-менее утихла. Правда, летом 1656 года на низовья Волги нахлынула вторая волна, но до столицы эпидемия уже не добралась.

Испанский грипп стал самой массовой пандемией за всю историю человечества (коронавирусу до него еще очень далеко). Страшная легочная инфекция, в результате которой человек захлебывался кровью, выкосила более 40 миллионов человек по всему миру. Европа в то время была охвачена Первой мировой войной, что способствовало быстрому распространению инфекции и столь же сильно затрудняло лечение.

График смертности по неделям: Лондон, Нью-Йорк, Париж, Берлин. Источник фото: Wikimedia

В Россию испанка пришла в 1918 году, прорвавшись из Галиции на территорию Украины. Поскольку в стране тогда шла Гражданская война, власти в городах постоянно сменялись, то условия для эпидемии были самые что ни на есть благоприятные. Какие-то меры против болезни предпринимать было крайне затруднительно. В итоге за очень короткий период зараза добралась до Киева, где распространилась примерно на 700 тысяч человек.

Скоро испанка пришла в Москву и Петроград, где было чуть спокойнее. Вообще эпидемия свирепствовала до лета 1919 года, и за это время унесла около 2,7 миллионов жизней в Советской России. Из известных жертв — председатель ВЦИКа Яков Свердлов и актриса немого кино Вера Холодная.

Украинская почтовая марка, посвящённая 120-летию со дня рождения Веры Холодной, погибшей от Испанки. Источник фото: Wikimedia

На этом фоне эпидемия черной оспы, чуть было не охватившая Москву в 1959 году, выглядит не так серьезно. Но она могла быть гораздо страшнее, если бы власти города сработали тогда не столь образцово.

В декабре 1959 года из Индии вернулся советский художник Алексей Кокорекин, известный главным образом своими военными агитплакатами. Во время роковой поездки он подхватил уже подзабытую к тому времени болезнь — черную оспу. Выяснилось это не сразу, а только через несколько дней, когда художник резко почувствовал себя плохо и скончался в больнице.

В дело пришлось вмешаться КГБ: нужно было срочно выяснить, с кем Кокорекин успел переконтактировать, кого мог заразить. В частности, вскрылось то, что у него была любовница, которая успела получить подарок из Индии и отнести его в комиссионную… В общей сложности на карантин были помещены около 11 тысяч человек.

Меры были предприняты быстро и решительно (почти по современному китайскому образцу) — город тут же закрыли, оборвали все транспортные связи. И самое главное — было решено сделать прививки всем жителям города, которых в то время насчитывалось семь миллионов. Это вошло в историю как самая масштабная вакцинация.

В итоге Москва тогда, в общем-то, легко отделалась: черной оспой заразились 46 человек, трое из них, включая самого художника, умерли.

Середина 17 века была полна важными политическими событиями для России. Шла война с Польшей за Украину и начинались пагубные своими последствиями церковные реформы патриарха Никона. В это же самое время в центральную Россию была занесена чума или, как тогда говорили, моровая язва.

Масштаб эпидемии

По всей вероятности, чума в Москву на этот раз попала по Волге. Первые её жертвы летом 1654 года были отмечены в Казани, Ярославле и Рыбинске. Однако сильнее всего она неожиданно разыгралась в Москве.

Вместе с тем, по приказу Никона, на всех дорогах, ведущих из Москвы, были расставлены крепкие заставы, чтобы ни один человек оттуда не ушёл. Особенно тщательно блокировались дороги, ведущие на запад, в Смоленскую область, чтобы избежать распространения заразы в армии.

Только в начале декабря 1654 года царь, обосновавшись в Вязьме, послал нарочитых людей сделать ревизию, сколько народу умерло и сколько осталось в городах России. Ему сообщили подробную роспись, из которой явствовало, что в Москве осталось меньшинство населения. Так, в Кузнецкой слободе из 205 человек выжило только 32, в Покровской – 48 из 525, в Чудове монастыре – 26 из 208.

Однако все эти потери нельзя списывать только на чуму. Большинство неучтённого населения просто разбежалось. Учитывая это обстоятельство, историки и врачи оценивают число жертв чумы в столице цифрами порядка 6-7 тысяч человек, а называемые современниками сотни тысяч умерших считают фантастическими.

Но немало населения погибло и в других местах. По некоторым городам был произведён подсчёт точного числа умерших и погребённых. Так, в Туле умерло 1808 человек, осталось жить 760; в Рязани – соответственно 2583 и 434; в Твери – 336 и 338, и т.д. Общее количество жертв чумы 1654 года в целом по России наиболее правдоподобно оценивается в пределах от 23 до 41 тысячи. Намного больше людей ушло из родных мест, стало скитальцами, а следовательно – перестало платить подати и служить.

Поражение в войне за Украину и Беларусь

В 1654-1655 гг. война с Польшей шла очень успешно для России. Русская армия заняла всю Беларусь и Литву, впервые в своей истории взяла столицу Литвы, Вильно, и город на коренной польской территории – Люблин. Начавшаяся в 1656 году война со Швецией и возникшая вскоре после этого измена украинских казаков, без сомнения, стали серьёзными факторами осложнения военной обстановки для России. Они помешали царю Алексею Михайловичу поставить победную точку в столь удачно начавшейся войне. Русская армия стала терпеть поражения, конфликт затянулся надолго и закончился в 1667 году совсем не такими выгодными для России результатами, каких ожидали поначалу.

Однако вряд ли можно сомневаться и в том, что без опустошения, произведённого эпидемией, влияние этих новых стратегических факторов было бы не столь пагубным для России. Сокращение количества граждан и хозяйственный упадок не замедлили сказаться на боеспособности армии. Хотя на театр военных действий чума не проникла, но традиционный призыв дворян в ополчение перестал давать необходимую численность войска. Тогда-то русская армия была впервые вынуждена прибегнуть к рекрутским наборам, которые, однако, из-за своей новизны и слабой выучки рекрутов не могли компенсировать нехватку профессионального войска.

Чума 1654-1655 гг. определённо повлияла на то, что вместо воссоединения всей Украины с Россией в середине 17 столетия произошёл раздел Украины между Россией и Польшей, просуществовавший больше ста лет и неблагоприятно повлиявший на все дальнейшие исторические взаимоотношения двух народов.

Ужесточение Раскола

Не менее существенным было психологическое влияние морового поветрия на народ, уже изрядно взволнованный нововведениями Никона в текстах богослужебных книг и церковных обрядах. Чума была воспринята как кара небес за глумление патриарха над древними канонами. Это усилило упорство противников реформы – староверов или раскольников – и одновременно ожесточило репрессивные меры властей против них. Без этой эпидемии, вероятно, церковная реформа Никона прошла бы более гладко, с меньшим сопротивлением.

Толпа требовала возвратить патриарха в Москву. Пронский, которому суждено было через полмесяца скончаться от чумы, едва уговорил толпу разойтись. Вскоре из-за множества жертв волнения в столице прекратились на время сами собой, но это было только предвестием смуты из-за церковных дел, охватившей Россию на многие десятилетия.

Сотрудники Музея Москвы раскрыли Metro подробности

Нынешний карантин – далеко не первый, который переживает российская столица. Metro вместе с сотрудниками Музея Москвы рассказывает о четырёх похожих случаях

Эпидемия чумы 1654–1655 годов

Крупнейшая в России XVII века эпидемия накрыла Москву летом 1654 года. Люди были растеряны: раньше чума почти не добиралась до столицы, свирепствуя на северо-западных рубежах страны. Возникла страшная паника. Жители пытались покинуть город. Чтобы остановить распространение инфекции, по приказу патриарха Никона вокруг Москвы соорудили заставы.

Парсуна "Патриарх Никон с братией Воскресенского монастыря", 1660 - 1665 годы.

собрание музея "Новый Иерусалим", "Metro"

– Сначала поставили там стрельцов, но они, опасаясь заразы, быстро разбежались, – рассказывает Константин Полещук, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музея Москвы. – Уже потом армейские части как могли самоорганизовались и с трудом стали сдерживать людей. Многие, веря, что с помощью молитвы можно исцелить близких, продолжали участвовать в крестных ходах и таким образом заражались. Умерших хоронили в специально отведённых местах – скудельницах.

Пик эпидемии пришёлся на конец августа – начало сентября. В городе прекратилась торговля, резко выросло число грабежей. Лишь в начале следующего года мор утих. Введённый карантин воспрепятствовал распространению чумы на запад, в ряды царской армии, которая во главе с государем Алексеем Михайловичем воевала с поляками за Украину. Таким образом удалось избежать гораздо более серьёзных последствий.

Чумной бунт 1771 года

Новая эпидемия чумы пришла в Москву во время триумфальной для России войны с турками. Заразу "доставляли" в город солдаты вместе с трофеями. По другой версии, инфекцию привезли из Османской империи торговцы шерстью и шёлком.
По некоторым данным, в день в городе умирало по тысяче человек. Улицы были заполнены трупами, которые никто и не думал убирать. Пытаясь не допустить скопления людей, архиепископ Амвросий велел запретить молебны в центре Москвы.

– Власти ограничили выезд из города, ввели карантины для заболевших и их родственников, практически все заставы были закрыты, – отмечает научный сотрудник Музея Москвы Павел Гнилорыбов.

В середине сентября доведённое до отчаяния население решилось на восстание, которое вошло в историю как Чумной бунт. Были разграблены Чудов и Донской монастыри, разгромлены многие дома, "чумные" больницы. Амвросия после публичного допроса убили.

Лишь после этого Екатерина Великая стала принимать жёсткие меры.

Восстанавливать порядок было доверено генералу-поручику Петру Еропкину, в распоряжении которого находилось 10 тысяч солдат и офицеров. Восставших вытеснили с территории Кремля, а потом расстреляли из пушек. Трёхдневный мятеж был подавлен. Его жертвами стали 100 человек. Жертвами эпидемии, по разным данным, – от 56 до 100 тысяч москвичей.

Трагические события дали толчок развитию в городе сети медицинских учреждений. Улицы стали чище, бродячих животных на них – меньше. Сносились старые постройки, открывались новые бани. Кроме того, был сооружён водоотводный канал.

Эпидемия холеры 1830–1831 годов

На сей раз русская армия, успешно повоевав с персами и турками, завезла в страну не чуму, а "собачью смерть" – так в ту эпоху называли холеру. До Москвы она добралась в сентябре. Город окружили "холерными карантинами". Командование взял в руки лично Николай I, срочно приехавший из Санкт-Петербурга.

Заболеваемость холерой в Москве, 1830-й. Карта-схема.

Предоставлено пресс-службой Музея Москвы, "Metro"

– Несмотря на бушевавшую эпидемию, государь оставался в Москве в течение десяти дней, – подчёркивает Константин Полещук. – Этот подвиг был воспет Пушкиным в посвящённом императору стихотворении "Герой", где поэт вспоминает похожий поступок Наполеона. Тот в 1799 году посетил чумной госпиталь в древнем ближневосточном городе Яффа и, по преданию, пожал руку чумному больному, чтобы ободрить других страдальцев.

Пушкин написал это стихотворение, пережидая карантин в нижегородском имении Большое Болдино. От Москвы, где намечалась его женитьба на Наталье Гончаровой, поэт был отрезан. Этот период затворничества – Болдинская осень – оказался для поэта невероятно плодотворным. Среди прочего Пушкин закончил работу над "Евгением Онегиным", циклами "Повести Белкина" и "Маленькие трагедии".

"Пушкин в Болдине", картина народного художника СССР Аркадия Пластова, 1949 год.

5 декабря, проведя в Болдине 86 дней, поэт вернулся в Москву, которая подсчитывала жертвы – холера унесла жизни более чем 4 тысяч горожан. Как и в случае с Чумным бунтом, эпидемия способствовала развитию русской медицины. Появились научные труды о холере. В 1833 году была открыта Первая градская больница.

Вспышка оспы в 1959–1960 годах

Эта эпидемия уникальна в своём роде. Её виновником стал конкретный человек – 53-летний художник-плакатист, дважды лауреат Сталинской премии Алексей Кокорекин. Смертельную болезнь он подхватил в Индии, присутствуя на церемонии сожжения тела брахмана – члена самой уважаемой касты. Вернувшись в Москву, Кокорекин почувствовал себя плохо и вскоре скончался в Боткинской больнице.

Увы, только после его смерти был поставлен правильный диагноз: чёрная оспа. Много лет её не было на территории СССР, о болезни успели позабыть. Беда пришла неожиданно и, казалось, застала врасплох советскую систему здравоохранения. К тому же умерший до госпитализации успел пообщаться в столице со множеством людей.
Усилиями МВД, КГБ и других ведомств все они были установлены и помещены на карантин в стационары. Город закрыли, все железнодорожные и авиарейсы отменили. Один самолёт, в котором находился знакомый Кокорекина, развернули прямо в воздухе на полпути в Париж. Менее чем за месяц противооспенной вакциной были привиты около 10 млн жителей Московского региона!

– Паники удалось избежать из-за отсутствия сообщений в прессе и невысокой мобильности населения, – уточняет Павел Гнилорыбов.

Беспрецедентные меры позволили избежать большого числа жертв. Заразилось в итоге 45 человек. Скончались трое, включая Кокорекина.

Спустя шесть лет события тех дней легли в основу фильма "В город пришла беда".

Фильм "В город пришла беда" начинается с кадров о том, как гроб с телом художника Кокорекина привозят в Донской крематорий.

Скриншот Youtube, "Metro"

ЦИТАТА

"Классический карантин длится 40 дней (в переводе с итальянского quarantena и означает "сорок"). Именно столько приходилось провести в порту кораблю, прибывшему из далёких земель, где могли быть заразные болезни. Только после этого разрешалось сходить на берег и разгружаться. Больные моряки умирали, но не разносили инфекцию. Карантины объявляли и во многих городах нашей страны. В Феодосии даже есть Карантинный холм. На нём расположены развалины Генуэзской крепости".

Константин Полещук, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музея Москвы

​На фоне пандемии коронавируса 2020 года в обществе проснулся интерес к аналогичным событиям, имевшим место в прошлом. При этом выяснилось, что многие довольно смутно представляют себе историю собственного государства.

При обсуждении великих эпидемий прошлого в Рунете довольно часто звучит мнение, что Россия пострадала от буйства инфекций меньше, чем, к примеру, страны Европы. Утверждается, например, что эпидемии чумы, уничтожавшие от 30 до 60 процентов населения Старого Света, практически не сказались на России.

Это неверно. Чума не просто нанесла серьезный ущерб, но и изменила ход истории Российского государства.

Вместе с тем эпидемия в Киеве была локальной вспышкой, не получившей серьезного распространения. Более суровые испытания были впереди.

Начавшись в Монголии, эпидемия шла на Запад вместе с купцами и воинами. Добравшись до Золотой Орды, зараза через Крым добралась в итальянские земли, а затем охватила весь Старый Свет.

Парадокс состоит в том, что на пути в Европу чума лишь слегка затронула русские земли, несмотря на зависимость Руси от Золотой Орды.

На обратном пути в Новгород владыка почувствовал себя плохо. Он скончался в обители Архангела, при устье реки Узы, впадающей в Шелонь, 3 июля 1352 году.

Гибель великого князя и его наследников

Вслед за Псковом эпидемия поразила и Новгород. Белоозеро и Глухов вымерли почти полностью.

В конце концов чума дошла до Москвы. Главной ее жертвой стал сын Ивана Калиты, великий князь Московский Симеон Гордый. Он умер 27 апреля 1353 года, находясь в полном отчаянии. Князя страшила не собственная смерть, а то, что в марте 1353 года чума унесла жизни двух его маленьких сыновей — Ивана и Симеона. В итоге умирающий Симеон Гордый написал завещание, не имевшее аналогов — власть и все свое имущество он завещал жене для передачи сыну, в том случае, если супруга является беременной.

Надежды князя не оправдались, княгиня Мария Александровна не была беременной. В итоге власть перешла к брату Симеона Ивану Ивановичу Красному, чей сын Дмитрий Иванович разобьет ордынцев в Куликовской битве и получит прозвище Донской.

В 1654 году на Россию обрушилась новая масштабная эпидемия чумы, охватившая Москву и целый ряд других русских городов. По сути, в течение трех лет страна пережила две вспышки заболевания — первая охватила Москву, центральную часть России, затем распространилась на Казань и Астрахань. Вторая вспышка в 1656-1657 годах затронула низовья Волги, Смоленск и снова Казань.

Царь Алексей Михайлович находился с войскам, а его жену и детей патриарх Никон уже после первых смертей в Москве вывез в Троице-Сергиев монастырь. Там же спасались и другие представители знати.

Вскоре в Москве начались паника и массовое бегство. Для нераспространения заразы дороги, ведущие из города, блокировали войсками. В самой столице все погрузилось в хаос: на улицах валялись трупы умерших, банды мародеров, которые не боялись ни стражи, ни чумы, грабили брошенные дома элиты и торговые лавки. Бежавшие из Москвы купцы и ремесленники приносили болезнь в другие города.

Спад эпидемии в столице наметился в конце осени 1654 года. Но представители элиты в Москву не спешили. Патриарх прибыл лишь 3 февраля 1655 года, царь Алексей Михайлович — неделей позже.

Данные о жертвах в различных источниках крайне противоречивы, однако современники заявляли, что смертность была чрезвычайно высокой. В масштабах страны речь может идти о сотнях тысяч человек.

В 1770 году, в период русско-турецкой войны, вместе с товарами и трофеями из Османской империи в город пришла чума.

Город к тому времени перестал быть столичным, а потому чрезвычайных мер для борьбы с чумой сразу принято не было. Более того, главнокомандующий Пётр Салтыков, московский гражданский губернатор Иван Юшков и обер-полицмейстер Николай Бахметев предпочли вообще уехать из города. Среди москвичей прошел слух, что избавить от чумы может прикосновение к Боголюбской иконе Божьей матери. У храма, где находилась икона, началось столпотворение. Московский архиепископ Амвросий, понимая, что это может не спасти, а погубить москвичей, запретил молебны, а икону повелел спрятать подальше от глаз страждущих.

15 сентября 1771 года недовольные верующие подняли бунт, который быстро превратился в вооруженное восстание. 16 сентября мятежники схватили и убили архиепископа Амвросия. Начались грабежи и погромы, коснувшиеся в том числе больниц и карантинных домов. Врачей, пытавшихся остановить эпидемию, зверски избивали. Московский гарнизон во главе с генерал-поручиком Петром Еропкиным с огромным трудом отразил атаку на Кремль. Остановить бунт удалось лишь после того, как были убиты около 100 мятежников.

Согласно отчётам, предоставленным Орловым в Государственном совете, с момента начала эпидемии до конца ноября 1771 года в Москве от чумы умерло порядка 50 тысяч человек.

С развитием медицины вспышки чумы в регионах центральной России удалось прекратить. Что касается южных областей и Средней Азии, то там это заболевание было взято под устойчивый контроль в период СССР с созданием имеющей широкие полномочия санитарно-эпидемиологической службы.

Во время недели карантина, вызванного COVID-19, интересно, как же боролись с эпидемиями в России в прошлом? Оказывается, предпринималось достаточно действенные мер, но они были запоздалыми и непоследовательными.

Страшная чума поразила страну в 1654-1655 гг. В 1654 году в Москве в течение нескольких месяцев свирепствовал страшный мор. Люди умирали ежедневно сотнями, а в разгар чумной эпидемии - и тысячами. Чума поражала человека быстро. Болезнь начиналась с головной боли и жара, который сопровождался бредом. Человек быстро слабел, начиналось кровохарканье; в других случаях на теле появлялись опухоли, нарывы, язвы. Через несколько дней больной умирал.

Как лечить болезнь никто не знал. Медицина в средневековой Руси находилась на крайне низком уровне. Главным методом лечения лекарей тогда было кровопускание. Кроме того, главным средством от мора считались молитвы, чудотворные иконы (которые с точки зрения современной медицины, являлись источниками самой разнообразной заразы) и заговоры знахарей.

Многих заболевших в страхе оставляли без ухода и помощи, здоровые старались избежать общения с больными. Те, кто имел возможность переждать мор в другом месте, покидали город. От этого болезнь получала ещё более распространение. Обычно покидали Москву люди состоятельные. Так, из города выехала царская семья. Царица с сыном выехала в Троице-Сергиев монастырь, затем в Троицкий Макарьев монастырь (Калязинский монастрырь), а оттуда собиралась уехать ещё дальше, в Белоозеро или Новгород. Вслед за царицей выехал из Москвы и патриарх Тихон, который в то время имел почти царские полномочия (царь Алексей Михайлович в это время находился на войне с Речью Посполитой).

Только в Калязине царица предприняла меры карантинного характера. Было приказано установить крепкие заставы по всем дорогам, и проверять проезжающих. Этим царица хотела предотвратить попадание заразы в Калязин и под Смоленск, где располагался царь с войском. Письма из Москвы в Калязин переписывались, подлинники сжигались, а царице доставляли копии. На дороге жгли огромные костры, проверялись все покупки, чтобы они не были в руках заражённых. Был отдан приказ в самой Москве заложить окна и двери в царских покоях и кладовых, чтобы болезнь не проникла в эти помещения.

В августе и сентябре 1654 года чума достигла своего пика, затем пошла на спад. Учёта жертв не велось, поэтому исследователи могут только приблизительно представить масштаб трагедии постигшей Москву. Так, в декабре окольничий Хитрово, который заведовал Земским приказом, имевшим полицейские функции, приказал дьяку Мошнину собрать сведения о жертвах мора. Мошнин провёл ряд исследований и представил данные по разным сословиям. В частности, оказалось, что в 15 обследованных тягловых слободах Москвы (всего их, кроме стрелецких, было около полусотни), число умерших составило 3296 человек, а оставшихся в живых 681 (видимо, считали только взрослое мужское население). Соотношение этих цифр показывает, что во время эпидемии погибло более 80% слободского населения, т. е. большинство податного населения Москвы.

Источник публикации: паблик ВКонтакте История и Право

Патриарх Никон, а не Тихон

Интересное чтиво. Мне в детстве говорили, что на Руси не было чумы, потому что только у нас в банях мылись и я как-то критически не думал про это

Расскажите о чёрной оспе в Москве в 60 х годах. Вернее о принятых мерах.В то героическое время я был еще крайне мал. Я был дитя. и в моей памяти детали не сохранились.

"Борьба красного рыцаря с темной силою", РСФСР, 1919 год.

Художник - Зворыкин, Борис Васильевич (1872 — 1942)

Москва. Издательство "Госиздат", 1919 год.

Чума в станице Ветлянской

Чума заглянет в душу каждого, сожмёт холодной костлявой рукой сердце, и задрожит человек, и отринет совесть, честь, любовь, и всю суть того, что делает его человеком, в бесплодной и подлой попытке выжить.

Или наоборот, вдруг встанет во весь рост, и неминуемо погибнет, но до самого последнего момента останется человеком.

Зима 1878 года, тихая казачья станица на правом берегу Волги, моргает тусклыми жёлтыми окошками сквозь снежные заносы, тянет сладковатым дымком в стылом воздухе. Идиллия!

Европейцы, в массе своей, умывались по утрам, вычесывали блох, не выливали помои из окон, и, таким образом, были полностью защищены от чумы (все было не так, и об этом — в следующих сериях). Обидно, больно и унизительно получалось по первому времени с холерой, но понадобилась всего сотня лет эпидемий, чтобы народ перестал срать прямо в реки и врачи догадались заливать в обезвоженных умирающих подсоленную воду.

А потом началось.

Астрахань направила на помощь врачей, докторов Депнера (от наказного атамана) и Коха (от астраханской медслужбы).

И эти ученые дядьки, глядя на бред, жар, и бубоны в паху и подмышками у пациентов сказали…

минуточку, это надо цитировать

Доктор Кох: да это жестокая перемежающаяся лихорадка с припуханием желез!
Доктор Депнер: скорее, послабляющая лихорадка с опухолью печени, селезенки, и тифоидным состоянием.

Доктор Кох в своем рапорте особо отметил пожилого казака Писарева Лариона, болевшего уже 10 дней и имевшего бубон под мышкой. У него наблюдался кашель с кровохарканием и клейкой, похожей на ржавчину мокротой, что доктор Кох счел признаком воспаления легких. Чума переходила в легочную форму, что давало ей буст +999 к скорости распространения (блохи и крысы не нужны) и смертностью около 100%.

Власти узнали, что в станице все спокойно, как раз в тот момент, когда начиналось все самое страшное.

Станичная администрация не предпринимала никаких мер, люди продолжали заболевать, фельдшеры лечили их хинином и хлорной водой, доктор Кох время от времени приезжал в станицу, подтверждал свой диагноз, и контролировал процесс лечения. Последний раз он приедет в Ветлянку 27 ноября, и не покинет её до самой смерти.

Переломным моментом, с которого отсчитывается второй этап эпидемии, стало проникновение болезни в семью Беловых. Беловы — богатый и многочисленный Ветлянский род, и сын богатого казака Осипа Белова был женат на Марье Харитоновой — родственнице Осипа Харитонова, самого первого погибшего от чумы казака. В семейство Беловых чума или пришла в легочной форме — или перешла в легочную форму уже у них, у кого-то особенно невезучего, а затем многочисленность Беловых (84 человека в роду), общавшихся между собой, имеющих друзей и родственников по всей станице и особая заразность легочной формы привели к резкому росту смертности. Беловых потрепало особенно сильно — после окончания эпидемии их в живых осталось двадцать пять человек.

В ночь с 5 на 6 декабря в Ветлянку вновь приехал доктор Депнер и одновременно с ним фельдшера Касикинской и Сероглазовской станиц Степанов и Анискин. Депнер вместе с доктором Кохом на заседании станичного управления установили следующие меры: станица была разделена на четыре участка, с закрепленными врачами и фельдшерами, была открыта больница, под которую купец Калачев выделил помещение, кровати, и всё необходимое. Несмотря на отсутствие правильного диагноза Депнер настоял на введении в станице карантина.

Больница была открыта 8 декабря, смотрителем был назначен фельдшер Анискин, и ему в помощники было назначено два человека с окладом по 15 рублей в месяц (это неплохие деньги, но я бы туда работать не пошел).

Уже в день открытия больница была заполнена, часть больных умерла сразу же после поступления, большинство умерли ночью, и на следующее утро из 26 пациентов в живых осталось только шесть. Анискин, старавшийся честно выполнять свои обязанности, заболел и умер через несколько дней. Казаки, приносившие больных, выкатывали служителям водки, те целыми днями от ужаса пили, и валялись пьяными среди больных и трупов. В течение нескольких дней оба служителя умерли, и доктор Кох нанял новых, с окладом в 45 рублей в месяц (ну очень хорошие деньги, но я бы туда работать не пошел). Качество медицинского обслуживания, от этого, конечно же, не выросло: бухали и буянили, сломали печи, повыбивали стекла. Больные безо всякого ухода испражнялись под себя, мучались от холода и жажды, а затем умирали на кушетках, и их сбрасывали на пол, чтобы освободить место для новых обреченных.

Доктор Кох погиб. Осознавая опасность, он боролся до последнего, обходя больных, пытаясь наладить работу больницы, организовать вывоз и погребение трупов — и был явно обречен. Заболев чумой, не желая подвергать опасности заражения хозяина дома, в котором он жил (священника Гусакова), он отправился в больницу. Не найдя себе места из-за лежащих повсюду покойников, доктор стянул одного из них с кровати на пол, и лег на его место. Он умер пятнадцатого декабря.

Один за другим заболели и умерли: фельдшер Трубилов — штатный фельдшер Ветлянки, фельдшера Степанов и Анискин, присланные с Депнером, фельдшера Семенов и Коноплянников, приехавшие на помощь из соседних станиц.

Фельдшер Стрикас - второй, наряду с погибшим Трубиловым фельдшер Ветлянской, ещё в самом начале эпидемии сообразив, к чему всё идёт, сказался больным, выхлопатал себе запрос из станицы Копановской и уехал. Фельдшер Семёнов, умерший 7 декабря был прислан из станицы Михайловской как раз на замену "заболевшему" Стрикасу.

Ветлянская осталась вовсе без врачей и фельдшеров, но уход за больными осуществляли добровольцы. Священник Матвей Гусаков обходил больных, помогая тем немногим, что мог дать — водой, едой, и добрым словом, соборовал чумных, напутствовал и отпевал умирающих. Он умер 14 декабря, и никто из казаков не взялся его хоронить. Могилу в мерзлой земле были вынуждены копать его старуха мать и беременная жена. И та и другая вскоре заболели и умерли.

Для этих людей чувство долга было сильнее страха смерти. Памятная плита.

Людям было чего бояться - 4 декабря в уездный город Енотаевск возвратилась из Ветлянской женщина, ездившая проведать дочь. Она умерла 7 декабря, а 8 декабря умер её муж. Енотаевцы сожгли их дом - и им повезло, что заболевшие, по видимому, ни с кем в эти дни не общались. Люди умирали в селении Михайловском, в селе Удачном, в Старицкое приехала монахиня, читавшая в Ветлянской отпевные над больными - и погибло восемь человек. Своеобразный рекорд - это село Селитряное в 135. верстах от Ветлянской: один реактивный калмык, обойдя все кордоны притащил туда легочную форму чумы, и погибло 36 человек. Вообще-то там и до Астрахани оставалось недалеко, особенно если бы туда помчал не сам калмык, а один из тех, кому он передал эстафету. Население Астрахани в 1897 году -112 тысяч человек.

Приказчик Флавиев ездил из Ветлянки в Копановскую станицу с официальным предписанием от их же, копановских, атамана о командировке в Ветлянскую нескольких урядников. Вот его рассказ о горячем и радушном приеме:

Этот Флавиев вообще был лихой дядька: после гибели фельдшеров и врачей он добровольно взял на себя обязанности по содержанию больницы, и, вымазавшись с головы до ног дегтем для дезинфекции, целыми днями возился с больными и трупами. Правда, по вечерам он, напившись пьяный, выбегал на улицу и гонялся за прохожими казаками, угрожая заразить их чумой. Как показывают последующие события, уже к 18 декабря он был скорее всего мертв.

Вообще, все человеческое в людях подвергалось проверке — и не все эту проверку прошли. Щербакову родной отец бросил умирать в больнице — а Ирина Пономарева собирала по станице детей, родители которых заболели или умерли. Чума, конечно, проникла и в её детский дом, и когда она умерла, казаки заперли снаружи все ставни и двери, чтобы дети не разнесли заразу по другим семьям. Из всех детей не заболел только мальчик Петя, которому пришлось по мере сил ухаживать за остальными детьми. Последней умерла маленькая Василиса Пономарева, и Петя остался один. Из приюта его забрала Пелагея Белова, но только для того, чтобы он ухаживал за её заболевшей семьей, изолированной в летней кухне. Через окно она подавала ему все необходимое, а когда они все погибли, выгнала Петю, у которого к тому времени появился чумной бубон на шее. Его приютила у себя уже переболевшая чумой Василиса Астахова, за что взяла из оставшегося у него после смерти родственников имущества корову. Я не знаю, чем закончилась его история, но изо всех сил надеюсь — вдруг он выжил.

Наконец, 19 декабря главный санитарный инспектор Цвангман (вставить несмешную шутку про евреев) даже не побывав в станице поставил диагноз — чума, навел невероятного шороху, добился воинского оцепления вкруговую, и затребовал значительные силы для борьбы с эпидемией.

Известия про мор в станице Ветлянской, печатаемые в провинциальной газете где-то на третьей странице, после официального признания болезни чумой, мигом превратились в передовицы столичных, всероссийских, а затем и мировых газет: чума в астраханской области! Русское общество отреагировало на это как и следовало: паникой, дикими слухами и неадекватными действиями. Спрос на товары и продукты из астраханской области резко упал, зато спрос и цены на дезинфицирующие жидкости по всей стране выросли невероятно, давая удачливым и предприимчивым аптекарям возможность быстро и без хлопот разбогатеть. Людей из Астрахани боялись, а в Петербурге наделал шума и паники случай с дворником Наумом Прокофьевым, у которого знаменитый профессор Боткин, светило русской медицины и личный врач императора на этой всей волне диагностировал чуму (а надо было сифилис).

Было полностью остановлено движение через Енотаевский уезд по Астраханско-Московскому тракту, остановлена работа Ветлянской почтовой станции, начался подвоз дезинфицирующих жидкостей - карболовой кислоты, извести, уксуса. В станице начались противочумные мероприятия: сжигание вещей умерших, дезинфекция домов и кладбищ, у населения собирали и сжигали вещи, привезенные из последнего турецкого похода (считалось, что чума была "турецкой"). Изоляция, карантины, обтирание уксусом и захоронение умерших в извести, сожжение зачумленных домов: всё эти меры были известны с позднего средневековья, и они в очередной раз доказали свою полезность.

Вот примерно так всё и выглядело

Болезнь пошла на спад, и 13 марта, выдержав 42 дня после смерти последнего больного, карантин с Ветлянской и окрестных станиц был снят. Погибло 436 человек, из примерно пятисот заболевших, и в окрестных населенных пунктах погибло около сотни человек - цифра неточная, русских погибло около восьмидесяти, а калмыки с трудом поддаются учёту.

Пять сотен погибших - это немного даже по меркам полумиллионного населения Астраханской области, а для многомиллионной империи - вообще ерунда, на статистику не влияет. Между тем, международные последствия были довольно серьезные. Наши зарубежные партнёры выразили глубокую озабоченность, согласившись между собой, что от дикой, азиатской по своей сути России ничего, кроме чумы ждать и не следовало, и за малым чуть не ввели карантин и эмбарго российских товаров.

Общество было глубоко шокировано: кроме роста потребления уксуса и количества испорченных желудков (самые напуганные его для профилактики пили) трагедия в станице Ветлянской привела к короткому всплеску интереса к санитарному состояние городов. Согласно главенствующей в те времена миазаматичемкой теории, все болезни происходили от дурного воздуха и гниения нечистот, свалок, и общей неустроенности. В течение следующей пары месяцев по всей империи городские власти и добровольные сообщества здорово подчистили мусорки, рынки, и всякие бомжатники. Потом, конечно, всё стало по-прежнему: общественная инерция, ничего не поделаешь. А в Ветлянской на всякий случай сожгли рыболовные промыслы, на которых когда-то работал приказчик Флавиев (это тот, что угрожал толпе бутылкой лимонада) - они воняли, а значит, вполне могли распространять чуму.

Едва ли болезнь была завезена из Турции - скорее, именно в этот момент вновь "проснулся" астраханский чумной очаг. Чума ведь с тех пор так и осталась дремать в астраханских степях: с 1889 по 1916 в правобережных волжских деревнях от чумы умерло около полутора тысяч человек, медленные неторопливые эпидемии тлели на юго-востоке Ростовской и северо-востоке Ставропольской областей в начале двадцатого века. И в наши дни, если занесет вас вдруг жизнь в пустые приволжские места, держитесь подальше от сусликов.