Хозяйка чума у ненцев

Солнце поднимается всё выше, весна постепенно приходит и на суровый Ямал. Оленеводы со стадами уходят с зимних пастбищ и начинают движение на летние ягельники.

Оленеводство на Ямале – ведущая отрасль традиционного хозяйствования. За многие века это жизненно необходимое занятие определило существование северных кочевников, их ежедневный уклад. Оленями занимается мужчина, чем обеспечивает жизнь семьи и рода: перегоняет своих кормильцев с одних пастбищ на другие, охотится и рыбачит. А женщина – хозяйка чума – ведёт домашнее хозяйство. Для непосвящённого её работа представляется простой, даже примитивной. Однако вести хозяйство чума – дело многотрудное, к тому же связанное с сакральными взглядами коренного населения на окружающий мир, на то, как следует жить.

Основное жилище кочевников в тундре – ненецкий конусообразный чум, он на Севере универсален: его используют с несущественными изменениями ханты, коми, селькупы. Установка чума это исключительно женское занятие. Естественно, мужчины помогают поднимать тяжёлые нюки или устанавливать шесты при сильном ветре, но главная здесь женщина, ей предстоит тут хозяйничать до следующего кочевья.

Место для чума выбирают в зависимости от сезона: летом на возвышенностях, чтобы продувало от комаров и оводов, и вблизи реки или озера. Зимой в низинах – для защиты от ветров и буранов. На выбранном месте женщина вначале устанавливает два основных 5 – 7-метровых шеста с заострёнными с одной стороны концами, чтобы легче входили в почву или снег. На них она накладывает остальные шесты, число которых может доходить до 50 – 70, чем больше шестов, тем просторнее и богаче чум. У противоположной входу стенки в центре чума устанавливает священный шест – симзы, он связан с названием места за очагом и священной частью чума. Там же на священной части чума находятся все сакральные предметы, имеющие различное ритуальное наполнение, доступ к ним женщин или ограничен, или запрещён. Женщинам нельзя переступать пространство между очагом и симзы, тем более за самим симзы. Хозяйка, нарушившая правило, должна тут же пройти обряд очищения дымом очага, который выполняет другая женщина. В целом же женщинам, за исключением маленьких ещё девочек, рекомендуется правилами и традициями находиться между входом и очагом, и слегка по краям, приготовить постели, помочь детям и старикам, не заходя на священную часть.

На двух поперечных шестах, укреплённых на вертикальных и на шесте симзы, примерно на высоте полутора метров, кладут в привязанные к шестам петли прочный стержень, его также продевают в отверстие крюка – для подвешивания котла. Установив шесты и оборудовав место очага, женщины заносят внутрь весь домашний скарб: печку-буржуйку, скамеечки и прочее. По краям внутренней зоны чума слева и справа настилают ветки, сухой мох и траву, здесь у стенок затем уложат постели, а слева и справа от печки кладут половые доски. Снаружи чум женщины обкладывают ветками тальника, зимой снегом, чтобы не поддувало.

Слева от входа спят хозяева – родители с маленькими детьми и старший сын с женой, здесь же находится и почётное гостевое место. Справа от входа спят бабушка, дедушка и средние дети. У ненцев существует многожёнство – тема эта отдельная, но отметим, что некоторые оленеводы берут себе вторую жену по традиции, если первая жена бесплодна или рожает только девочек. Второй брак не регистрируют официально, вторых жён записывают сестрой или тётушкой в книгах похозяйственного учёта. В целом брачно-сексуальные отношения в тундре относят преимущественно к табуированным темам.

В тундре, как и везде в людском сообществе, существует любовь мужчины и женщины, необходимая составляющая для продолжения рода. В тундре нет сексуальных утех в европейском понимании смысла слова: не располагают природа и погода, и само бытование жизни в чуме.

В тайге и тундре сохраняется брачный выкуп невесты, он, как и в прежние времена, строго оговорён числом оленей. Практикуется обменный брак, когда братья из разных родов обмениваются сестрами, существуют и другие особенности брачных отношений. Они накладывают свои особенности на поведение хозяйки чума. В чуме фактически всё на виду, нет для женщин и мужчин, других членов семьи отдельных комнат, где можно уединиться, вся жизнь проходит в чуме и в тундре. И хозяйка чума, связанная многими ограничениями, тем не менее, от рождения владеет великим даром устроения жизни на очень невеликом пространстве своего жилища.

В наше время ряд функций чума изменился или утратил своё значение, практически исчез родильный чум, рожают в больнице, нюки из шкур всё чаще заменяют сукном, брезентом, дернитом. Молодые оленеводы, вызывая неодобрение старших, нередко увеличивают внутреннее пространство чума удалением священного шеста симзы. Сегодня в чуме часто встречаются ковры, мелкая мебель, телевизоры, компьютеры, газовые плиты, спутниковые телефоны, переносные дизель-генераторы, которые дают электроэнергию. Только быт остаётся тем же – нет в тундровых стойбищах системы отопления, мощных электроплит, стиральных или посудомоечных машин. Всё решают очаг и его хранительница.

После установки чума женщины разводят огонь – костерок или буржуйку – и готовят пищу, скоро придут усталые от тяжёлой работы мужчины – оленеводы и рыбаки. Для очага женщины собирают топливо, и если в зоне тайги с ним просто, то в арктической тундре – наоборот. Здесь хозяйки собирают зимой и летом сырой мелкий кустарник, тальник, карликовую берёзку, большим спросом пользуется плавник, его собирают на берегах рек и Обской губы. В ход идут и брошенные строителями буровых брёвна, ящики. Во второй половине прошлого века дрова завозили в тундру, и оставляли по маршрутам кочевий, это была реальная помощь женщинам. Очаг – буржуйка или костерок должны гореть почти круглосуточно, для дневного чая, для угощения гостей, для ужина, для тепла.

У женщины в тундре и на стойбище много дел. Она не только ставит чум и готовит пищу, носит дрова и воду из речек и озёр на руках, рожает детей, на короткий срок прерывая домашние дела, затем снова берётся за них, шьёт одежду. А если семья большая, то одежды зимней и летней надо много.

Это одна из важных женских забот – сшить одежду из шкур забитого оленя. Шкуру вначале несколько дней коптят на костре в отдельном маленьком чуме. Затем хозяйка смазывает её для размягчения содержимым оленьего желудка или рыбьим жиром и даёт пару дней вылежаться, после чего натягивает шкуру на доску и выскребает её специальным скребком до получения мягкой замшевой поверхности. Затем идёт кройка, подбор цветовых соотношений меха, выбор орнаментов и тому подобное. Процесс этот занимает много времени, но от остальных дел женщину в чуме никто не освобождает. Ей надо вести хозяйство чума, поддерживать огонь в очаге. И делать всё это так, чтобы никому не помешать в малом пространстве чума. При этом необходимо соблюдать все традиционные правила и обычаи, где много запретов и ограничений, касающихся поведения женщины в чуме и вне его, – этому мать учит дочерей с детства.

В городах и посёлках жизнь женщины существенно отличается от традиционной, в тундре. И хотя современная цивилизация вносит много нового в труд женщины в тайге и тундре, но изменить его полностью вряд ли возможно: быт и бытие хозяйки чума связаны с традиционным укладом, соблюдение которого необходимо, чтобы выживать семьям оленеводов, рыбаков в сложных арктических условиях.

Поездка в другой мир: как кочевникам-ненцам удается выживать в ледяных просторах Сибири? Фотограф Михаэль Мартин съездил к ним в гости незадолго до закрытия границ.

Две точки на горизонте медленно увеличиваются в размере. Сощурив глаза, я вглядываюсь через щель в термомаске в заснеженную тундру. Где-то там, в белых далях, мы должны встретиться с семьей ненцев-кочевников, которая разрешила нам на пару дней разделить их жизнь на северо-западе Сибири.

Легковая машина забрала нас в Салехарде и повезла в тундру по запорошенной снегом, бугристой дороге. Ехать нужно было 50 километров. Из машины мы вышли в том месте, где договорились встретиться с кочевниками-оленеводами. Встречу у Полярного круга организовала знаток России из Австрии Лиза Веверка. Она знакома с одним молодым москвичом, у которого в свою очередь есть контакты с ненцами.

После долго ожидания на морозе и ветру в Ямало-Ненецком автономном округе, как официально называется этот отдаленный регион восточной Сибири, две точки на горизонте превратились, наконец, в два снегохода, управляемыми Анатолием и его сыном Алешей. Мы перегружаем наши вещи в сани, прицепленные к снегоходам, и садимся сверху. Нам предстоит провести несколько непростых часов.

Ночь на оленьей шкуре

Тундра перемежается маленькими лесами, поросшими елями и лиственницами. Но в основном километрами приходится ехать по замерзшим озерам и заснеженным полям. Снегоходы постоянно увязают в глубоком снегу, и тогда машину приходится вытаскивать с помощью троса и другого снегохода. После семи часов езды Анатолий сворачивает в какой-то лесок. Вскоре перед нами возникает поляна, в центре которой стоит чум, жилище семьи кочевников. С облегчением вижу, что из трубы поднимается дым, труба торчит из похожей на вигвам палатки и устремлена в усеянное звездами небо.

Жена Анатолия Валентина приглашает нас войти внутрь. Спальные места в чуме выстланы оленьими шкурами, низкий столик накрыт специально для нас, на нем — нежная оленина, сырая рыба и брусника. Наш гид Варослав представляет хозяевам мою жену Элли, сына Давида и наших друзей Ларса, Зеппа и Вольфа. Помимо Анатолия, Валентины и Алеши, мы знакомимся с их дочерью Тамарой и двумя внуками. Мы у них первые зарубежные гости. Если в будущем они будут время от времени принимать иностранцев, то получат дополнительный доход, что этой семье ненцев совсем не помешает.

Основа их жизни — стадо оленей в 400 голов, которое во время трехмесячной зимней стоянки находится на покрытых снегом пастбищах в радиусе 15 километров. На следующее утро Анатолий отвез нас на снегоходе к своему стаду, каждый день оно немного передвигается. Следы в снегу указывают направление, и вскоре мы находим животных. Олени стоят на ледяном ветру в открытой тундре, пытаются мордами разгрести снег и добраться до лишайника, мха и грибов.

Стадо не нуждается в особом уходе. Задача Анатолия заключается лишь в том, чтобы каждый день перегонять стадо на пастбища, где есть достаточно корма. Для этого он едет на снегоходе во главе стада, сын подгоняет оленей сзади, оторвавшихся животных собаки возвращают на место. Проехав час в темпе пешей ходьбы, Анатолий находит хорошее пастбище, мы едем назад в чум, где его жена уже поджидает нас с ужином.

Северное сияние и средство для повышения потенции

На следующий день Анатолий берет нас с собой туда, где произойдет самое важное событие в жизни их трехмесячной стоянки. После 70-километровой головокружительной поездки по тундре мы оказываемся перед загоном, разделенным барьерами из жердей. Со всех сторон ненцы сгоняют сюда свои стада, здесь животных сортируют, прививают и отпиливают им рога. Олени пытаются вырваться. Но сильные мужчины хватают их за рога и крепко держат. Пилами у животных срезают рога. Они считаются в Китае средством для повышения потенции и приносят большую прибыль, чем оленина, которая в России стоит в пересчете пять евро за килограмм.

Затем мы возвращаемся в чум. Там мы видим, сколько времени отнимает колка дров. Топлива нужно много, чтобы поддерживать тепло в чуме при экстремально низких температурах. Возможность добыть дрова — одна из причин, по которым ненцы зимой кочуют на юг до края лесистой тундры.

Уже в конце марта, раньше, чем обычно, кочевники снимутся с места и отправятся на север полуострова Ямал. Для этого им придется переправиться через Обь, на которой этой относительно теплой зимой уже не будет льда. Валентина рассказывает, что передвижение из зимнего в летний лагерь самое хорошее, но и самое трудное время года. Они каждый день переходят на новое место, каждый раз нужно вновь разбивать лагерь, а у оленей начнется окот.

У ненцев нет альтернативы переходу на север, потому что иначе стада погрязнут в раскисшем грунте лесистой тундры. Гнус и летние температуры — мука для оленей. Летние лагеря разбивают каждый раз только на пару дней, потому что животные быстро съедают всю траву на пастбищах. Ненцы передвигаются летом с небольшим количеством вещей и с легкими санками, которые тянут олени по уже свободной от снега тундре.

Дни больших кочевий сочтены

Совершать кочевья становится все труднее — из-за газо- и нефтепроводов, пересекающих многие области полуострова Ямал. Газпром и другие государственные предприятия пытаются задобрить кочевников, снабжая их спутниковыми телефонами, снегоходами и дешевым бензином или привозя дрова вертолетами в лишенные леса зоны тундры. Но дни больших кочевий все равно сочтены.

В нашу последнюю ночь над тундрой сверкало северное сияние, температура упала до минус 30 градусов. Так же холодно было и на следующее утро, когда на снегоходе мы возвращались к месту встречи, где нас уже ждал тот же самый автомобиль, который привез нас за восемь дней до этого в тундру. Мы простились с Анатолием, Валентиной и их семьей. Вскоре наши мобильные телефоны подключились к местной сети. И тут мы узнали, что из-за коронавируса по всему миру закрывают границы и аэропорты. Ярослав, наше контактное лицо в Москве, сумел забронировать для нас билеты на самолет до Санкт-Петербурга, и поздно вечером мы отправились в Москву. День, начавшийся в чуме из оленьих шкур, закончился в современном отеле при московском аэропорте Шереметьево.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Ненцы – самый многочисленный из малочисленных народов на Русском Севере, сейчас их насчитывается около 47 000–48 000 человек. Они живут в Ненецком, Ямало-Ненецком, Ханты-Мансийском и Таймырском округах, Республике Коми и Тюменской области.

– Чернолобые. Мои предки владели редкими белыми оленями с чёрным пятном на лбу. Раньше у ненцев были исключительно ненецкие имена – как у самого известного представителя нашего народа, художника и сказителя Тыко Вылки. Но уже давно национальными остались только фамилии, причём по традиции звать-величать взрослых ненцев полагается с использованием отчества.

Когда-то ненцы промышляли добычей пушнины, охотой и рыбной ловлей, но уже два с половиной столетия их основной вид деятельности – кочевое оленеводство. В Ненецком округе порядка 25 оленеводческих хозяйств самых разных форм собственности – есть производственные кооперативы, семейно-родовые общины, унитарное предприятие и даже фермерское хозяйство.

Состав пассажиров – самый пёстрый, и почти все летят по делу – тут и ансамбль из нарьян-марского Дома культуры, и чиновники, и учёные из Архангельского университета.

– Но зачем всё это в тундре? – изумляюсь я.

– Каждый хозяин чума давно обзавёлся дизель-генератором, у некоторых есть снегоходы и квадроциклы, и почти у всех – смартфоны, –отзывается соседка. – Конечно, сеть и телесигнал ловятся только вблизи населённых пунктов, которых в тундре почти нет.

У себя в чуме Фёдор Григорьевич по-купечески чинно потягивает чай из блюдечка, щуря от удовольствия глаза. По бокам на накрытых клеёнкой низких столах угощения – сушки, конфеты, пряники, банки со сгущёнкой. И миски с варёной олениной – главным местным кушаньем.

– Мясо свежее, парное, оленей забили перед вашим приездом, – улыбается Фёдор Григорьевич, пока хлопочущие хозяйки подливают всем бульон. Снаружи у чума лежат свежие туши. Ненцы отрезают от них кусочки мяса, макают в соль и с наслаждением смакуют.

– Вы только оленей тут едите? – спрашиваю молодого, рослого, краснощёкого и разговорчивого Юрия.

– Не, всяко разно. Рыбу, зайцев тоже.

– А овощи и фрукты?

– Не, не привыкли. Пьём кровь оленей. – Юрий ловко ест с ножа и хищно улыбается окровавленными губами. Сырая оленина напоминает карпаччо или даже тартар, но много есть я не решаюсь – мало ли.

Главное мероприятие Дня оленя – национальные игры, которые с небольшими перерывами длятся больше суток. Все желающие из общины могут посоревноваться в метании тынзея (аркана для ловли оленей) на хорей (длинный шест, которым их погоняют), в прыжках через нар-ты, в борьбе и – самое зрелищное – в мужских и женских гонках на оленьих упряжках. Но не менее интересно просто бродить между чумами, разглядывать оленей (забавные они издают звуки – что-то среднее между мычанием, хрюканьем и кваканьем), мысленно ставить лайки умным ненецким лайкам, без помощи которых невозможно пасти стадо.

– Сколько у вас оленей? – спрашиваю у наряженного в малицу Афанасия Семёновича Валея. Он мнётся (задать такой вопрос ненцу – всё равно что выяснять, сколько денег на счету в банке у незнакомого человека), но потом признаётся – около 700. Всего же в общине – около 15 000 оленей.

– И как же вы их различаете?

– А вы коров различаете? А людей? – смеётся Афанасий Семёнович. – У каждого оленя свой размер, форма, оттенок шерсти.

– А сколько километров в день вы проходите во время кочевья и как долго можете провести на одном месте?

– По-разному, обычно идём до десяти километров и стоим по нескольку дней.

В Ненецкий автономный округ можно приезжать круглый год, но туристичес­ким сезоном считаются периоды с декабря по апрель и с июня по сентябрь. День оленя проводится в начале августа, даты могут меняться.

Верхний мир – Нув нянгы

Есть Верхний мир, он движется над нами,
В нём семь небес и все населены
Могучими живыми божествами
И духами волшебными, как сны.
Там до утра торжественно сияют
С седьмого неба звёзды и луна,
А солнце свет свой ясный направляет
С небес восьмых на все миры сполна.
И где-то там, в пространстве бесконечном,
С небес девятых видит каждый чум
Всё знающий о суетном и вечном
Отец- Создатель жизни нашей Нум.

Вселенной властелин и покровитель,
Вершитель судеб, мудрый старец Нум!
Ни человек, ни зверь, ни небожитель
Постичь не в силах дел твоих и дум.
Повсюду ты – великий и незримый
Земли и неба вечного творец:
И в льдине, вешним паводком гонимой,
И в тихой песне любящих сердец.
С высот бескрайних в радужной одежде
Следишь ты, не сводя бездонных глаз -
За всем, что есть, за всем, что было прежде,
За всем, что будет в мире после нас.
СЕМИРОГИЙ ОЛЕНЬ Си ивм пые лета

Олень крылатый семирогий,
Оленьих покровитель стад!
Великий Нум – хозяин строгий
С земли зовёт тебя назад.
Поймать тебя и удержаться -
Мечта шаманов всей земли…
Тобой нельзя не любоваться -
Летящим в голубой дали!

Яв мал Вэсоко – старший из сыновей Нума , небесное божество,. Проживает на первом слое неба, называемом нув хоба. У него есть свой чум и так же как у людей – жена и дети. В целом - наиболее почитаем среди ненцев
Хамба яха – один из сыновей Нума, небесное божество, обитает на втором слое неба.
Хынгарте э – один из сыновей Нума, небесное божество, живёт на втором-пятом небе, покровитель рода.
Яха мюй – один из сыновей Нума, небесное божество, , живёт на втором-пятом небе, покровитель рода.
Сабета яха – один из сыновей Нума, небесное божество, , живёт на втором-пятом небе, покровитель рода.
Яптик хэхэ – один
Нумгымпой – один из сыновей Нума - младший, небесное божество. Обитает на шестом слое Верхнего мира. Наиболее почитаем тазовскими ненцами.

О том известно в мире нашем всем,
Кто в тундре был и предков почитает:
Семь сыновей у Нума, ровно семь!
Их каждый ненец чтит и уважает.
Они живут на нижних небесах,
Семью и чум любой из них имеет.
Тот, чья защита будет в их руках,
Нигде не сгинет и не ослабеет.
Род Харючи, Вануйто и других
Славны их силой и поддержкой их!

Из Нума сыновей он старший самый.
На первом нижнем небе он живёт,
Его характер честный и упрямый
С рожденья чтит ненецкий весь народ.
Земли родной небесный покровитель
На помощь он приходит всякий раз,
Когда к нему простой ненецкий житель
С шаманом направляет свой рассказ.

Есть младший сын у Нума, - он живёт
На небесах шестых с времён начала.
У Таз-реки ненецкий весь народ
С ним и сейчас общается немало.
К охотникам и местным рыбакам,
Ко всем тундровикам-оленеводам
Приходит он с небес высоких сам
И честно помогает год за годом.

Семь крыльев на каждом боку у неё,
От века известно ей дело своё:
Крылами железными грозно взмахнуть
И ветер в пространства земные вдохнуть.
Надвинутся тучи, метель заструится
Оттуда, где кружит волшебная птица.
ХАЕР

Покуда семь твоих нитей удерживают свет,
Растут деревья на земле и зеленеют травы…
О, матерь-Солнце, без тебя тепла и жизни нет,
Как нет почётнее нигде твоей вселенской славы.
Придёт мороз, наступит ночь и ты за край земли
Уйдёшь опять, чтоб вновь сиять, вернувшись из дали.

Защитница семьи и душ детей,
Супруга Нума, вечная богиня!
Нет чар твоих для рожениц сильней…
Ты каждое записываешь имя
В святую книгу судеб и навек
Определяешь путь земной младенцу…
И, как тебе - всяк дорог человек, -
Всю жизнь ты дорога любому ненцу.

Хозяин всех оленей диких,
И всех домашних добрый страж,
Средь небожителей великих
Ты свой, а в каждом чуме - наш.
Всему живому лекарь чуткий,
Хранишь ты тучными стада,
И в злой мороз, и в ветер жуткий
Ты с ними всюду и всегда.
Бог изобилия земного,
Охоты славной господин –
Из мира Верхнего ты снова
К нам ныне ближе всех один.
Микола Мутратна

Посланник Нума, там, на небе пятом
Встречал шаманов сильных ты не раз,
И каждый, кто оказывался рядом,
Навек запомнил этот день и час.
Посредник между богом и людьми, -
Поклон за доброту от нас прими.

Гагара – священная птица!
Средь мира, где правила мгла
Ты в воды смогла устремиться
И глину из них принесла!
И глину ту сделал землёю
Создатель наш праведный Нум,
С деревьями, с мохом, с травою,
Со всякой душою живою
И с ветром, вздымающим шум…
Над миром великим летая
По воле богов и своей,
Всё знает гагара святая
Доныне о судьбах людей.

Средний мир
Средний мир – земля, живая твердь:
Звери, люди, камни и деревья, -
Всё, что может жить и умереть,
Что рожденьем радует кочевья:
Сопки, горы, скалы и холмы,
Реки, острова, ручьи, озёра, -
Всё, что с детства рядом видим мы,
Всё, в чём нам надежда и опора.
Дух воды, дух ветра, дух огня–
Все они вовек пребудут с нами,
Словно песнь ненецкая звеня
В небесах живыми именами!
Духи-хозяева
Есть дух-хозяин у всего на свете:
У озера, у леса, у горы…
В их помощи нуждаясь и совете,
Мы с трепетом вступаем в их миры.
Ведь каждый ерв, к которому учтивы,
На доброе всегда идёт с добром…
Лишь только б уважали все, кто живы,
Ту землю, на которой мы живём.
Пэ Ерв и Пэ мал хада
(хозяин и хозяйка гор)

Хозяева великих древних гор!
Даруйте милость вашу добрым людям!
Мы в дружбе с вами весь свой век пребудем!
Да не затмится восхищенный взор
От тех вершин, что первыми рассвет
И солнце каждый новый день встречают,
А на закате молча провожают
Последними в теченье вечных лет.

То Ерв
(хозяин озера)

На солнце гладь озерная блестит:
Под толщей льда зимой темнеют воды,
А летом рябью лик озерный скрыт…
Как птичий клин, над ним мелькают годы.
На лике вод, нетронутом людьми,
Самих небес сияет отраженье!
То Ерв, хозяин озера, прими
Поклон земной от нас в знак уваженья!

Пэдара Ерв
(хозяин леса)

Шумит владыка-лес над головой,
Поёт свои задумчивые песни,
Вздыхая тихо трепетной листвой,
Со стайкой птиц сравнимою уместней…
О, колыбель зверей земных и птиц!
Глубоких тайн хранит тебя завеса,
Из-под хвои – как бы из-под ресниц
Глядит на мир хозяин мудрый леса.
Ту Ерв и Ту Хада
(хозяин и хозяйка огня)

Огня хозяин и хозяйка!
Благословите наш очаг!
Здесь детворы ненецкой стайка
Взрастала, глядя по ночам
На ваш огонь навек священный,
Презревший все снега и льды…
Не зря бросают в жар бесценный
Кусочки лучшие еды.

Яха Ерв
(хозяин реки)

Храня богатства рыбные свои,
Искрясь на солнце и от туч темнея,
Течёт река, спешат её струи,
От щедрости притоков тяжелея.
Будь милостив, как прежде, к рыбакам,
Живой реки рачительный хозяин!
Дары людей ты принимаешь сам,
Поскольку всюду чтим и уважаем.

Я Ерв
(хозяин земли)

Трава – твои волосы, руки твои - берега,
Хозяин земли – ты её вдохновенье и сила!
Мелькают дожди, и метут над землёю снега,
Но помнишь ты всё, что с тобой происходит и было.
Тревожить тебя ненароком нельзя никому,
За каждой травинкой следишь ты порою невольно.
И, если сорвут её, станет тебе самому
Обидно за тех, кто, не ведая, делает больно.

Ид Ерв
(хозяин воды)

Мяд пухуця
( хозяйка чума)

Добрый дух, хозяйка чума -
Знает родов тяжкий пот,
Пред самой супругой Нума
Отвечая за исход,
И, от зла храня младенца,
Бережёт семью его…
Ближе нет порой для ненца
В тёплом чуме никого.

Вороне – птице вещей колдовать
Дано судьбой умение от века.
Нет прав её бездумно убивать
Доныне у простого человека.
Ей дар особый от природы дан:
Ему не всякий может научиться
Способен только подлинный шаман
Познать язык любой живущей птицы.

Сив мин Ерв
(хозяин семи ветров)

Хозяин-дух семи ветров!
Незримый, ты подобен чуду,
Ты гонишь стаи облаков
И правишь грозно ими всюду.
Ты клонишь шумные леса,
И волны в море поднимаешь.
И знают только небеса
О том, что ты сегодня знаешь!
Нижний мир – Нгылад нянгы

В Нижнем мире царство темноты.
Злые духи в нём лишь обитают.
Семь слоёв из вечной мерзлоты
Родиной своей они считают.
Кто при жизни подло поступал,
Душу там оставит после смерти.
Как бы он в том мире ни рыдал,
Но у мрака каменное сердце…
Нга – владыка тёмный правит там,
Лютый холод насылая всюду,
Направляя по своим стопам
Боль страданья, ужас и простуду.

Брат Нума, бог подземный Нга,
Властитель холода и мрака!
В тех, чья ужаснее вина,
Ты видишь собственное благо.
Ты Нуму небо уступил,
Чтоб под землёю грозно править,
И стал владыкой тёмных сил,
Рождённых зло творить и славить.
Из тьмы, из самой глубины,
Следишь ты зорко за живыми.
И люди трепета полны -
Едва твоё заслышат имя.

Сыновья Нга – Си ив Нга ню

Си ив Нга ню – семь сыновей Нга.
Си ив Нга небя – мать семи сыновей Нга.
Си ив сэрер – семь слоёв Нижнего мира.

Семь сыновей у Нга. Они во всём
Отцу в подземном мире помогают:
Семью земли слоями день за днём
В извечной тьме незримо управляют.
Злых духов семь неукротимых орд
Ведут они повсюду за собою.
Любой из них безжалостен и горд
Отцом своим и выпавшей судьбою.

я хора – земляные олени (мамонты)

На первом нижнем ярусе земли
Живёт доныне человечков племя:
И в сумерках порой бывает время –
Их голоса нам слышатся вдали.
Пасут они оленей земляных –
Огромных древних мамонтов ночами.
И звонкими, как эхо, голосами
Поют о чумах и стадах своих.

Там, под землёй, на ярусе втором
Дух- разрушитель яростный и гневный –
Живёт, объятый ненасытным злом,
Огромный бык безжалостный подземный.
Опасен он для всех простых людей,
Но есть и те, кто смелости не прячет:
В страну далёких огненных морей
На нём порой шаман бесстрашный скачет.

На ярусе третьем подземного мира
На севере самом, где тьма лишь и лёд,
Приветствуя Нга, как исчадий кумира,
Дух самых ужасных болезней живёт.
Людей он лишает здоровья и силы,
Родных заболевшего – счастья и сна.
Доводит он многих до края могилы,
Туда, где теряется жизни цена…

Без рта и заднего прохода –
Подземный безобразный дух,
Противный, словно непогода,
Имеет он отменный нюх
И, чуя всё, что есть вокруг,
Страх вызывает и испуг.

Невыносимый, словно запах гарей,
Уродства дух - терзает он людей,
Рождая всюду безобразных тварей
И мучая уродствами детей.
Он грозен, как проклятья злого дым.
Никто не хочет повстречаться с ним.

Инуцяда и Хансосяда

Инуцяда – злой дух, лишающий человека разума;
Хансосяда – злой дух, уносящий разум в подземный мир;

Любого, кто живёт на свете,
Ума лишают духи эти.
Раскрыв ужасных два крыла,
Они уносят светлый разум
В объятья тягостные зла
И перечёркивают разом
Всё счастье жизни иногда
На все грядущие года.

Вчера я рассказал о том, как живут ненцы на Крайнем Севере, а теперь поговорим об их жилье - чуме, ведь он центр жизни всей семьи. Это переносное жилье, которое можно соорудить практически везде, причем в минимальное время. Посмотрим, как он устроен.

Чум имеет коническую форму и хорошо приспособлен к открытым пространствам тундры. Снаружи с него легко скатывается снег, а внутри, не задерживаясь, выходит дым от очага.

Любой чум собирается из нескольких десятков шестов (20-50). Чем их боль­ше, тем вместительнее чум.

Летом чум покрывается одним, а зимой двумя слоями оленьих шкур, причем, внутренний слой шерстью внутрь, но сейчас этот слой заменяется дорнитом. Зимний чум называется сырей мя, а летний – таны мя.

Традиционно у ненцев чум устанавливает женщина, но сейчас к этому относятся более лояльно. Кстати, летом такой чум ставится всего за 20-30 минут, практически как туристическая палатка, а зимой час-полтора.

Зимой на пол чума раскладывают доски, летом же обходятся без них, это упрощает сборку жилища и позволяет не перегружать оленей при передвижении с места на место.

В центре чума всегда ставится очаг - печь, которая служит одновременно и источником тепла и приспособлена для приготовления пищи.

Центральной осью чума служит шест, который ненцы считают священным и называют — симзы. К этому шесту над очагом крепятся два горизонтальных, а поперек них кладут железную жердочку: на эту жердочку вешают железный крюк для котла.

Труба от печки уходит строго в центр чума. Верхушка не герметичная, она дает возможность для циркуляции свежего воздуха и выходить дыму из жилища.

Кстати, женщинам запрещается обходить печку с задней стороны, это можно сделать только с передней. Мужчинам можно и так и так.

После установки чума женщины застилают постели внутри. Поверх циновок кладут оленьи шкуры.

Женская половина (сея) расположена ближе к выходу из чума. Там женщины хранят свои принадлежности.

В чумах нет ни кроватей, ни шкафов. Из мебели только есть маленький столик, который стоит за печью.

Для нас его вытащили и накрыли. Всем этим занимается женщина, пока мужчина ждет.

Раньше в чумах для освещения использовались чаши, которые наполнялись рыбьим жиром, куда погружался фитиль, позже появились керосиновые лампы, а сейчас почти все используют бензогенераторы.

Хотели бы переночевать в таком чуме? Я очень, но к сожалению, у нас не было лишнего дня для этого.