Исповедь вич инфицированного который заболел

Очень худенькая, бледная, она сидит напротив меня, ведёт неспешный монолог, стараясь скрыть волнение, которое предательски выдают руки. То и дело с абсолютно чистого стола она стряхивает несуществующие соринки, нервно теребит край кофточки… Диагноз ВИЧ моей собеседнице поставили два с половиной года назад.

— Называйте меня Наташей, — просит она. – Город у нас небольшой, не хочу быть узнанной. Дело даже не во мне: за семью переживаю. Мама – публичный человек, моя взрослая дочь недавно родила сына… Зачем им лишние проблемы?

Наташа заразилась ВИЧ от случайного сексуального партнёра, который знал, что болен, но скрыл от неё свой недуг.

Недели через три после роковой встречи они вновь оказались в одной компании. Рядом с мужчиной была уже другая девушка.

Откуда мне было знать?! С тех пор я не раз кусала себе локти.

ВИЧ — болезнь регулируемая. Немного здравого смысла, осторожности, и страшного диагноза можно было избежать. Только кто из нас думает о контрацепции, находя очередного партнёра?

Через полгода организм Наташи дал сбой: она похудела на 10 килограммов, пропал аппетит, появилась слабость, сонливость…

Я перестала знакомиться с мужчинами. А вдруг влюблюсь? И что дальше? Как объяснять, чем больна? Я отстранилась от всего мира, но от родных некуда деться, мы живём в одной квартире. Узнав о диагнозе, я, несмотря на уверения врачей, что инфекция не передаётся бытовым путем, завела себе отдельную посуду, полотенце, мыло… Родственники тоже завели отдельную посуду, которую… стали прятать от меня в своих комнатах. Видеть это очень больно.

… Сегодня, чтобы поддерживать здоровье, Наташа ежедневно принимает таблетки, которые ей выписывают в новосибирском Спидцентре.

— Раньше медикаменты выдавали без проблем. В любое время можно было приехать к доктору и получить лекарство. Сегодня, чтобы попасть к врачу на приём, нужно записаться по телефону, который зачастую просто молчит, затем несколько раз съездить в центр, высидеть огромную очередь… При ослабленном здоровье выдержать такое испытание не каждому под силу. ВИЧ у всех протекает по разному. У меня с момента заболевания постоянно держится высокая температура, у моей подруги нет физического недомогания, но она облысела, выпали даже брови и ресницы. При этом держится она молодцом, полна оптимизма. Скорее всего, потому что рядом с ней любимый человек. С парнем, у которого тоже ВИЧ, они мечтают о ребёнке, врачи их обнадёжили, сказав, что при правильном приёме лекарств малыш родится здоровым.
С диагнозом ВИЧ, если заботиться о себе, соблюдать гигиену, можно жить. Когда меня впервые привезли в Спидцентр, уровень Т-клеток* в крови (при норме от 600 до 1000 единиц) был чуть больше 100 единиц: я находилась на краю могилы. Спустя год, при регулярном лечении, правильном образе жизни и питании, он повысился до 500, и это большая победа. И всё же…

Чтобы не одерживать такие победы, чтобы не бороться за жизнь, надо предохраняться, секс должен быть защищённым. И никаких наркотиков!

Меня не обошла эта беда. В лихие 90-е я была далеко не пай-девочкой. Вместе с парнем, в которого тогда была безумно влюблена, мы грабили киоски, а когда его посадили, стала захаживать в знакомую компанию, которая баловалась наркотиками. Я всегда была против дури, а тут…

Мои родители тогда начали заниматься бизнесом, я открывала диван, который был полнёхонек денег, брала купюр, сколько нужно, и уходила на улицу. Почему? Потому что дома было мало внимания: родителям же некогда! Чтобы выжить, они работали круглосуточно и почти не бывали дома.

Всем родителям, которые мечтают о счастье детей в будущем, очень советую: находите на них время. Говорите с ними по душам, вместе отдыхайте, интересуйтесь их жизнью… Не надо, чтобы они росли сами по себе, как сорная трава! Сыт, обут, одет и ладно? Такие, как правило, ищут понимания на стороне. Идут к друзьям, благо, если к хорошим. Мне достались другие. Зная, что в нашей семье водятся деньги, они специально подсадили меня на иглу.

Пути передачи ВИЧ. ВИЧ может передаваться только через кровь, сперму, материнское молоко. Вирус может находиться и в других жидкостях (моче, слюне, поте), но они не опасны для окружающих, так как концентрация ВИЧ в них очень низкая.

Первыми больше 20 лет назад в Бердске ВИЧ заразились наркоманы, из которых в живых сегодня остался только один человек.

Сегодня он ведёт здоровый образ жизни, строит новый храм возле БЭМзовской больницы, хотя было время, когда, уже болея, продолжал колоться. В те годы лицо у него было ужасным: челюстные кости провалились внутрь. Потом он отказался от наркотиков, лицо со временем стало почти прежним. Но таких счастливчиков в нашем городе только один. Остальные уже давно в мире ином.

Справка. Клетки CD4 – это вид лимфоцитов (белых кровяных телец). Они являются важной частью иммунной системы. Иногда клетки CD4 называют Т-клетками. Они первыми атакуют инфекции. При инфицировании человека ВИЧ в первую очередь инфицируются клетки CD4. Генетический код вируса становится частью клетки. Когда клетки CD4 делятся, они делают и новые копии вируса. В дальнейшем у ВИЧ-инфицированного количество клеток CD4 уменьшается. Это признак того, что иммунная система ослабевает. Чем ниже количество CD4, тем больше организм подвержен различным заболеваниям. Чтобы повысить уровень Т-клеток, нужно постоянно принимать дорогостоящие медпрепараты.

— Я прячусь от людей, у меня вечная депрессия, мне плохо и одиноко. Ровно месяц я не поднималась с постели: пневмония забирала силы, я угасала и не хотела жить. Дочь увезла в больницу, где медсёстры выхаживали, помогали, как могли, морально. Они говорили, что в 40 лет жизнь только начинается…

Я всё понимала. Но вновь захотела жить, когда впервые увидела внука. Скорее бы подрос! Мы будем гонять с ним мяч во дворе, я буду читать ему сказки… Только бы сил хватило. Жизнь обрела смысл. Очень важно, чтобы он был. Только не искусственный, а настоящий. Лишь он может вселить в человека надежду, веру, любовь. Без них не выжить.

Кыяснив через знакомых адрес, еду к нему. Воображение рисует ввалившиеся глаза, лысый череп, руки, простертые в трагическом прощании.

Он встретил меня саркастической усмешкой - сразу понял, почему это я ни с того, ни с сего ворвалась к нему спустя десять лет после окончания института.

- Что, донесли? Ну, не стой ты на пороге, проходи. Я в общем-то это дело и не скрываю. Целоваться, как сама понимаешь, не будем. Чайник сейчас поставлю. Если бы с полгодика назад появилась, не так бы встречал. Злой был.

- Всех подряд ненавидел, женщин особенно. Я ведь через Маринку, жену мою, это дело заработал. Съездила в отпуск, отдохнула, что называется, . Долго ни о чем не знали. Да и разве на простуду внимание обращаешь. Сначала она ангину подхватила - температура, сыпь, горло красное. Потом у меня лимфоузлы воспалились. Кто ж знал, что такими могут быть проявления инфицирования? Дней десять - и все прошло. А через полгода медосмотр на работе проходил - там и выявили.

- И какие первые ощущения, извини за цинизм?

- Какие. В шоке был: не верил, не хотел. Маринку придушить собрался, сам повеситься. Всех спидоносами сделать захотелось, чтоб не одному помирать. Спать перестал, есть. Спиваться было начал. А потом какой-то перелом наступил, да и, честно говоря, деньги кончились. Стал мозги эксплуатировать - аж дымились. Литературы всякой начитался. Псих разобрал - что, ложиться и помирать теперь, что ли? Я ведь при нормальном образе жизни лет десять еще протяну. Пока живу, двигаюсь, работаю.

Если философски подойти, так и так все мы - смертники. Все под Богом ходим. Кто-то в 90 лет, а кто-то молодым под колесами автомашины погибнет. Попробуй узнай, как тобой судьба распорядится. Даже мы с тобой на равных: ты на меня сегодня, как на смертника смотришь, а кто знает, что завтра будет. Это по поводу твоего цинизма. Правда, отличия между нами, конечно, есть - о сексе мне теперь только вспоминать осталось.

- Почему только вспоминать? А жена?

- Жена. Простить-то ее простил, но видеть теперь не могу. Сразу манатки свои собрал, из Иркутска уехал, комнату здесь снял, на работу устроился. На дом калым беру - все-таки переводчик. Иногда китайцы обращаются - переговоры вести помогаю. Читал, что у ВИЧ-инфицированных мозги постепенно атрофируются, наступает деменция - старческое слабоумие. Но пока держусь. Так что с бытом все о'кей.

А проблему общения с женщинами я решаю в ванной. С фантазией все в порядке. Что так смотришь? Вот ты бы согласилась со мной на романтический вечер? С презервативом, все дела. Правильно, нет. Риск ведь все равно остается. Да и я еще один грех на душу брать не хочу. Итак прошлым летом, когда в отпуск приезжал, двух девчонок, наверное, заразил. Сам ничего не знал, а с женой был очередной напряг. Одну, кажется, Леной звали - на Култушной познакомились. А имени второй не помню - пьяный был.

Так что для меня теперь первая заповедь: . Кстати, к религии я теперь совсем по-другому стал относиться - с уважением. Иду мимо горсада - в церковь обязательно зайду, все смелости набираюсь к батюшке с бедами своими подойти. Пока не решаюсь.

- Раз первая заповедь есть, значит и вторая существует?

- Вторая? Не заразись сам! Вот смотри, допустим, познакомился с девушкой, у нее тоже вирус. Вроде чем не пара? А у нее, кроме ВИЧ, еще какая-нибудь зараза. Мне на мой ранимый иммунитет только очередной инфекции не хватало. Теперь и не угадаешь, с чем твой организм справиться не сможет. Поэтому стараюсь опасности лишний раз не подвергаться. Для нас даже дизентерия может оказаться смертельной. Руки мою с мылом, воду сырую не пью, несвежие продукты стараюсь выбрасывать, от домашних животных подальше держусь. Тоска, скажешь? А я за жизнь цепляюсь руками-ногами - ничего ведь не успел, ничего не видел.

Рвануть в путешествие хочется. Хоть напоследок. Запомнить, какой он, мир. Детская мечта о кругосветке последним желанием оказалась. Главное - успеть денег подкопить до лета, а там в Армению поеду. Пусть арменикум на мне испытывают. А не получится выздороветь, так хоть для пользы дела.

- А к людям за помощью ты обращаться не пробовал?

- Ни от кого мне помощи не нужно! Врачи из СПИД-центра относятся нормально, поддерживают, советуют, чего надо, окружающие сильно ничего не подозревают, а в душу я к себе пускать никого не хочу. Я с тобой разоткровенничался только потому, что выговориться порой хочется. Но о болячках своих на каждом углу свистеть, как на Западе это делают, не согласен - слишком больно. Да и народ у нас, сама знаешь какой, ты им про опасность твердишь, мол, вот она, рядом, а они тебе в душу плюют, легко так.

- А написать про наш разговор можно?

- Напиши, только никаких конкретных имен, слышишь? И вот еще что. На самом деле мне кажется, то, как я живу, - это единственный выход. Ощущать свое бессилие перед наступающей болезнью просто невыносимо. Значит, надо сражаться за жизнь.

Еще вчера СПИД был далеко, сегодня в трагическом списке - знакомые, близкие, родные, а завтра опасность может подстеречь и нас, и наших детей. Значит, сражаться надо и здоровым тоже. Для начала - со своим невежеством.

Мой собеседник - главный врач Республиканского центра профилактики СПИДа и инфекционных заболевании Екатерина Лазаревна Имеева.

- Каждый случай ВИЧ-инфицирования - трагедия. Для самого человека, его родных и близких. Но это - жестокая реальность, с которой мы теперь ежедневно вынуждены сталкиваться.

На первом этапе распространения вируса заражению подвергаются представители так называемых групп риска. В Бурятии это прежде всего наркоманы - 90 процентов случаев. Но закон эпидемического процесса предполагает неизбежное вовлечение в круговорот инфекции широких слоев населения. Вирус беспощаден ко всем, независимо от возраста, национальности, сексуальных наклонностей, социального статуса. Вышеописанный случай - лишь одно из многочисленных тому подтверждений.

В данном случае инфицирован партнер. Обратили внимание на то, что произошло это в Иркутске? Для Бурятии пока характерна несколько иная ситуация.

Среди инфицированных половым путем мы регистрируем в основном женщин, а не мужчин. Мы склонны объяснять это пока сравнительно низким количеством ВИЧ-инфицированных в целом и более слабым иммунным статусом наших женщин. Это еще один повод напомнить девушкам, женщинам о более внимательном отношении к своему здоровью.

Особые аспекты женского СПИДа - тема для отдельного разговора. Хочу обратить внимание читателей на реакцию героя интервью на ВИЧ-статус. Практика показывает что тяжелейший эмоциональный шок - состояние в таких случаях, увы, закономерное. Помимо этого, ВИЧ-инфицированные испытывают страх столкнуться с враждебностью окружающих, что зачастую и происходит. Хотя врачами Центра предпринимаются вое возможные меры по соблюдению строгой конфиденциальности, больные сами решают, говорить или нет своим друзьям и близким о своем ВИЧ-статусе. Исключение составляют подростки до 18 лет - о результатах анализов мы сообщаем родителям. Со всеми инфицированными проводим консультации, снабжаем необходимой литературой. Но главное зависит только от человека, его индивидуальных особенностей, культурного уровня, возраста, характера.

И, к сожалению, в нашей практике не редкость постепенная самоизоляция ВИЧ-инфицированных, ограничение социальных контактов - депрессии, попытки суицида, запои.

В конкретном случае мы видим сильную и мужественную личность. Он смог справиться с шоком, понять, что дальнейшая жизнь зависит только лишь от него самого. Кстати, душевная и физическая бодрость могут действительно стать единственным действенным лекарством, могущим продлить полноценную и достаточно активную жизнь. Существование заповеди оправданно.

К сожалению, мы до сих пор не имеем четкого и исчерпывающего ответа на вопрос о том, почему иные ВИЧ-инфицированные очень быстро заболевают СПИДом и погибают от этой болезни, а другие много лет остаются практически здоровыми вирусоносителями. Конечно, различные инфекционные и вирусные заболевания могут усугубить ситуацию, но я не думаю, что для ВИЧ-инфицированных обязателен отказ от сексуальной жизни. Есть выход, но он только в безопасном сексе, с использованием качественных презервативов. Подчеркиваю, это актуально для всех без исключения.

В практике Центра СПИД немало примеров, когда ВИЧ-инфицированные на протяжение уже нескольких лет ведут вполне обычный образ жизни, заводят семьи. Не исключаем мы и рождение у таких родителей детей. Правда, здесь требуются обязательная консультация, наблюдение и прием профилактических препаратов.

Кроме СПИДа, наш центр уже сегодня готов к любым обследованиям на самые различные заболевания, в том числе на герпес, хламидиоз, цитомегало, вирусную инфекцию, гепатит и т.д.

Напомню, Центр СПИД находится по адресу : ул. Цивилева, 41. Обследование на СПИД бесплатно, по желанию - анонимно.

Как живут инфицированные вирусом иммунодефицита

Сергею под 50, он бывший наркоман и в прошлом, как признается, немного бандит. С виду — обычный мужчина с приятными чертами лица и в хорошей физической форме, хотя немного худоват. Мы знакомимся, кратко планируем предстоящую беседу, и Сергей начинает свой рассказ.

В детстве я часто задавал себе вопрос: зачем я живу? Так и не найдя ответа, решил, что от жизни нужно брать все. Я был простым деревенским пацаном, любил спорт и не был отличником. С 15 лет начались дискотеки, карманных денег не было. Начал подворовывать, поигрывать в картишки на деньги. Дурная компания, небольшие преступные группировки. Потом пришли бурные 90-е, стали доступны наркотики. В общем, погряз в этой среде.

Время шло. Я решил завязать и понял, что не могу. Боролся с зависимостью лет 8-9, лежал в клиниках, уезжал на Север и жил в деревнях. Ничего не помогало. К концу 99-го года я осознал, что крепко встрял. Пришла наркотическая депрессия. Жить мне уже не хотелось, но я понимал, что если сейчас умру, то точно попаду в ад, так как ничего хорошего в жизни не сделал.

Где-то внутри еще теплилась надежда , что я брошу наркотики и что-то кому-то еще докажу в этой жизни. Я снова перестал употреблять, начал читать Библию. Жить как раньше я не мог, а поверить в Бога было страшно: у меня ни профессии, ни образования, ни дня рабочего стажа. Мне 30 лет, я в долгах, ничего не могу и не умею.

Страшный диагноз

Когда я сдавал анализы в самый первый раз и ждал результата, то думал: если инфицирован, что буду делать? Решил, что начну работать среди ВИЧ-положительных людей. Но результат был отрицательный, я успокоился и забыл обо всём этом.

Через год я снова сдал анализы и получил положительный результат. Для меня это было шоком. Я не мог понять, почему это произошло именно со мной: я же уже ничего плохого не делаю. Но потом я вспомнил, что у вируса есть инкубационный период, а я был инфицирован до того, как решил поменять все в своей жизни.

Я ходил в церковь, ставил свечки за исцеление, молился. Давал обещание Богу, что если он меня исцелит, то я никогда больше не буду делать ничего плохого. Когда это не сработало, у меня была обида на людей, я искал виновного — того, кто меня мог заразить. Потом я понял, что всему виной мой образ жизни. Что случилось, то случилось.

Я закрылся в квартире, и четыре дня разговаривал с Богом. Я вспомнил, что хотел помогать людям. Я увидел, что та слабость, которая у меня есть, может быть сильной стороной. Это придало смысл моей жизни. И с этого момента я принял решение помогать не только наркозависимым, но и носителям ВИЧ. После того, как я определился, мне стало проще и понятнее, как жить дальше.

Жизнь с ВИЧ

Я стал иначе относиться к жизни, стал больше ее ценить. И стал понимать людей, которые получают смертельный диагноз. Потому что на тот момент я свой диагноз считал смертельным.

Честно скажу, вначале я думал, что проживу еще лет 5-7. Я долго размышлял, как я их проживу. Но потом познакомился с другими носителями, живущими с инфекцией по 12-15 лет и более. Стала появляться терапия, я больше узнал о самом вирусе, о том, что ВИЧ-инфекция — не смертельное заболевание, а хроническое. Обязательно отметь это! И когда где-то через 6-7 лет пришло время принимать антиретровирусную терапию, я принял ее спокойно. Сейчас я на ней уже почти 10 лет, и мои 17 лет с диагнозом пролетели очень быстро. Особого влияния вируса на свою жизнь я не заметил. Негативного влияния.

Конечно, в этом есть свои сложности: ты стараешься думать о здоровье, не переутомляться, нормально питаться. Это самодисциплина, не более.

О реакции людей

Для меня не было проблемой открыто рассказать о своем диагнозе. Но я понимал, что общество было не готово воспринимать ВИЧ-положительных людей. Я понимал: если я хочу заниматься профилактикой и помогать ВИЧ-положительным людям, меня с моим диагнозом будут принимать с опаской. Поэтому я решил публично не заявлять о нем. Я рассказываю об этом только в личных беседах с друзьями, знакомыми и другими ВИЧ-положительными, кому я помогаю. И когда мои друзья узнавали о моем диагнозе, ни один из них не отвернулся.

Преодолеть это отношение помогли только время, информация о ВИЧ (много интересного и полезного можно узнать на портале Минздрава России о профилактике ВИЧ/СПИДа — прим. редакции) и общение с другими людьми. Ведь, на самом деле, когда рассказываешь им о своем диагнозе, у многих вполне нормальная реакция.

Опять же, мнение ВИЧ-отрицательных о ВИЧ-положительных меняется после получения правильной информации о заболевании. Я знаю ситуации, когда родители отгораживались от детей, выдавали им отдельную посуду, постельное белье. Но когда они узнавали, что вирус не передается в быту, отношение к ребенку менялось. Этому предшествовала огромная работа.

Я часто вижу, что люди пожилого поколения вообще ничего не хотят слышать о ВИЧ, считают это проблемой молодежи. А молодежь всегда принимает участие в анкетировании, акциях, и проще относится к этой проблеме. И когда эти люди вырастают и заводят семьи, они сохраняют это отношение. Общество меняется только когда оно получает правильную информацию о вирусе. Пока этого нет — будут стереотипы, страхи и предвзятое отношение.

Кстати, своей матери я до сих пор не рассказал. Она не готова услышать, а я не собираюсь умирать. Надеюсь, что не она меня похоронит, а я ее. Как это и должно быть по закону жизни.

О лекарствах и Центре СПИД

Когда человек получает диагноз, он встает на учет в Красноярском Центре СПИД. Сперва это просто учет — наблюдаешься раз в полгода, врач следит за количеством вируса в крови. Рано или поздно вируса становится все больше, и тогда предлагается терапия. Она блокирует вирус и не дает ему поражать клетки.

Европейские стандарты говорят о том, что лечение желательно начинать сразу после постановки диагноза. Но там, скорее всего, есть на это деньги, а люди частично самостоятельно покупают препараты. Кроме того, европейские лекарства более качественные. Сейчас мы переходим на отечественного товаропроизводителя. Как правило, эти препараты отстают лет на 5-10.

Препараты выдают на три месяца, в это же время ты приходишь сдавать анализы в СПИД Центре. Объем лечения зависит от состояния. Сложности с приемом нет — главное, чтобы препараты были всегда. Перебои с поставками бывают, это связано с процедурой государственных закупок, но все центры контролируют ситуацию и делают запасы.

О дискриминации

Лично я не сталкивался с дискриминацией. Но мы проводили исследование среди 11 городов, и 98% респондентов отвечали на этот вопрос положительно. Чаще это был отказ от интимных отношений, брака, в приеме на работу или оказании медицинских услуг. Оставшиеся два процента — это те люди, которые нигде и никогда не говорили о своем диагнозе. Но у них всегда есть внутренний страх, что кто-то о нем узнает. Это другая грань.

Другая моя знакомая хотела сделать операцию по лечению варикоза, и в платной клинике ей отказали. Вообще, ВИЧ-положительные люди не обязаны говорить о диагнозе в клиниках: любое медучреждение должно относиться к пациентам как к потенциальным носителям.

О ВИЧ-диссидентах

ВИЧ-диссиденты отрицают наличие вируса и считают, что это заговор фармкомпаний, что препараты не помогают, а убивают. Я на своей практике вижу совершенно другое: люди, которые отказываются от препаратов, умирают.

Есть и те, кто был в пограничном состоянии. Начав принимать лекарства, они восстанавливались. Мы семь лет знакомы с парнем, который был практически ходячим трупом . Сейчас у него все нормально — жена, ребенок.

О заражении

Очень многие люди узнают о диагнозе, когда иммунная система уже обвалилась. Был всплеск заражения порядочных женщин в Норильске. Причина оказалась проста: мужья работали в шахте сутки через трое, а в свободное время таксовали. Вечерами коммерческие секс-работницы пользовались их услугами и заражали их. А те приносили ВИЧ домой. Честные и порядочные жены ничего не знали. Само заражение никак не проявляет себя. На начальном этапе может подняться температура, которую спишут на ОРЗ.

Я не знаю, как бы сложилась моя жизнь, не будь у меня диагноза. Но на сегодняшний день я вижу много положительных моментов. Периодически я думаю о том, что рано или поздно мне придется отойти в вечность, но в последнее время я стал любить жизнь. Она не гнетет меня, мне нравится жить. Я не могу сказать, что диагноз для меня — это плохо. Он просто есть.

Беседовал Григорий Денисенко специально для интернет-газеты Newslab.ru

…Как всякий современный человек, я слышала о ВИЧ-инфекции, но при этом даже не знала, в чем разница между ней и СПИД. Думала, это просто разные названия одного и того же заболевания. Я считала, что такому диагнозу подвержены аморальные люди, асоциальные слои населения, к которым я не имею никакого отношения: наркоманы, проститутки или те, кто спит с кем попало. В общем, уж от этой беды я считала себя застрахованной.

Я была безупречной с точки зрения нравственности женщиной: выйдя замуж более двадцати лет назад, совсем юной, ни разу не имела интимных контактов на стороне. С мужем мы жили хорошо, дружно, воспитали троих детей. В семье царила гармония, и ничто не предвещало беды. А потом мне предстояло лечь на несложную операцию. Перед любым хирургическим вмешательством человек сдает определенный набор анализов, куда входит и анализ на ВИЧ-инфекцию. И у меня он оказался положительным.

Моя первая реакция может показаться странной: я засмеялась. Просто потому, что не поверила. Это была такая нелепость! А потом возмутилась, так как нисколько не сомневалась, что кто-то перепутал анализы, и тем самым выставил меня человеком с сомнительным поведением. Тем не менее мужу и детям сказать я боялась, подругам — тоже. Мало ли что они подумают! А еще вспомнила, как недавно вырывала зуб — вдруг меня заразили в клинике?! Мне было уже не до смеха, тревога все нарастала, и мое состояние отягощалось тем, что я была вынуждена держать все свои сомнения при себе. В конце концов я обратилась в Республиканский центр по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями, где мне сделали еще один анализ.

Вопреки предыдущей реакции, те минуты, когда я ожидала ответа, оказались самыми напряженными и страшными в моей жизни. Я не помню лица медсестры и что она мне говорила, меня пробирала внутренняя дрожь, в голове был какой-то туман. Разумеется, я подспудно ждала, что все рассеется, мне скажут, что я не больна, и я пойду домой окрыленная, словно родившаяся заново.

Но этого не случилось — диагноз подтвердился. Я почувствовала себя оглушенной, раздавленной, уничтоженной. В кабинете врача я даже не могла встать со стула, не сумела вымолвить ни единого слова. Потом начала плакать, и при этом меня словно выворачивало наизнанку. Конец жизни, позорный диагноз, невозможность оправдаться перед близкими!

Я знала, что ни в чем не виновата, и, как ни странно, это было ужаснее всего. После беседы с психологом я немного успокоилась. Уцепилась за информацию о том, что если сразу начать лечение, то особой угрозы здоровью, а тем более жизни не будет, что в наше время ВИЧ не приговор, что никакую информацию обо мне и моей болезни никуда не передадут, что я всегда могу обратиться в центр и меня не оставят наедине с моей проблемой. Но при этом мне предстояло рассказать о своем диагнозе мужу, потому что он тоже мог быть инфицирован.

Я вспомнила все те нелепые байки о заражении ВИЧ, которые доводилось слышать еще в восьмидесятые-девяностые: что на улице к человеку может подойти некто и уколоть зараженной иглой или что злоумышленники якобы втыкают такие иглы в сиденья в кинотеатрах. И я все больше верила врачам. У меня не было случаев рискованного поведения, значит, они были у моего единственного за всю жизнь полового партнера. И это был третий удар.

Я пережила несколько адских дней. Один-единственный поступок любимого человека перечеркнул всю нашу жизнь. Взяв отпуск за свой счет, я лежала, отвернувшись к стене, не двигалась, ни с кем не разговаривала, не ела. У меня было чувство, будто я под землей и мне уже никогда не выбраться на поверхность. Крушение жизни — вот самые точные слова, а еще — безвинно виноватая. Правы те, кто говорит: беда никогда не приходит одна, и судьба всегда наносит один удар за другим.

Муж умолял меня не уходить, но я была непреклонна. Дети выращены, самостоятельны, а он меня предал. Однако потом подумала: у него такая же беда, а кому еще я готова об этом рассказать? Знакомым, чтобы они от меня шарахались и, не дай бог, боялись угощать из имеющихся в их доме тарелок? Коллегам, чтобы начальство меня уволило? И я сказала мужу, что мы постараемся справиться с этой проблемой сообща. Мы были духовно близки многие годы, и для меня не было человека надежнее, чем он. Я до сих пор не могу понять и принять его поступка и до конца его простить, но случилось так, что этот крест должны нести мы оба и лучше вместе: возможно, тогда будет легче.

Муж заявил: лечиться не стоит, веры медикам нет, все это химия, которая только губит организм, тем более мы оба чувствуем себя хорошо, у нас ничто не болит. Но к тому времени я много чего прочитала про ВИЧ. Что некоторые люди повторно приходят в центр только тогда, когда у них уже развился СПИД — последняя стадия ВИЧ-инфекции, и даже безобидные для здорового человека заболевания могут привести к смерти. А еще узнала, что существуют так называемые ВИЧ-диссиденты, те, кто пытается внушить людям мысль, что подобной инфекции не существует, что ее придумали врачи, чтобы травить пациентов таблетками. И настояла на лечении.

Со временем я осознала, что зараженные ВИЧ-инфекцией больше боятся даже не самого заболевания, а того, как на него отреагируют окружающие. К сожалению, подобная дискриминация существует в нашем обществе. Иногда, идя по улице, я задаю себе вопрос: что бы подумали встречные люди, узнав, что я ВИЧ-инфицированная?! Кто из них сможет мне посочувствовать, поверить в то, что я заразилась не потому, что была легкомысленной, даже просто взять меня за руку? Иногда, сидя рядом с подругой, я беспричинно начинаю плакать, и она волнуется. Я всегда отмахиваюсь, отговариваюсь, но в глубине души живет боль, потому что я вынуждена хранить свою тайну. Конечно, ВИЧ-инфекция — не самое страшное в жизни; наверное, узнать, что ты болен раком, — куда хуже; вот только за это не осуждают, такой диагноз не скрывают, за него не платят личными отношениями.

О моем диагнозе никто не знает: ни дети, ни другие родственники, ни знакомые, ни коллеги. Мы с мужем принимаем назначенную терапию и раз в полгода сдаем кровь на ВИЧ-инфекцию: пока этим все ограничивается. Физически чувствуем себя нормально, но угроза все равно есть, хотя бы потому, что иммунитет жителей Карелии и без того ниже, чем в других регионах.

Вместе с тем, оказавшись ВИЧ-инфицированной — пусть это и прозвучит, как парадокс, я начала по-иному видеть мир, ценить те моменты жизни, судьбы, о коих прежде не задумывалась: каждый осенний лист под ногами — как нечто уникальное, любая капля воды — концентрация жизни. Прежде я жила только для семьи, а теперь много времени уделяю себе, начала рисовать, задумалась о собственном духовном, душевном мире. Нам говорят, что мы не обречены, и мы в это верим. Не потому, что это в самом деле так, а потому, что человек просто не может иначе.

Записала Лариса Борисова

Читайте также: