Михаи л дави дович давы дович александро вич
Михаил Александрович Белла, Белла Донна (Г.Винклер - Е.Агранович)
Брониславе-спасибо за ролики!
А вот какая прелестная Колыбельная!!
Колыбельная (М.Блантер - М.Исаковский)
А вот ещё))
Спасибо, Сергей!
Неаполитанская песня. НД 1968-9.
Концертный ансамбль ВРК, дир. Л. Пятигорский.
Запись: декабрь 1947 года. Первое издание на долгоиграющей грампластинке: 1954 г.
Переиздание между 1969-1970 годами. Апрелевский завод.
ПАМЯТИ ВЕЛИКОГО ПЕВЦА
Михаил Давидович Александрович
Есть голоса, которые раз услышав, не забудешь никогда.
Такой голос был у Михаила Александровича. Он погружал слушателей в состояние эйфории. Внимая ему, хотелось плакать и любить. Этому голосу были подвластны люди всех возрастов, национальностей, религий и рас. Им можно было укрощать диких зверей. Ему подчинялись высоколобые меломаны и колхозники, слыхом не слыхавшие ни о Чайковском, ни о Шумане. Это был, воистину божественный голос, и, само собой разумеется, обладатель этого голоса должен был быть высоким красавцем, похожим на актера Столярова, довоенного кумира моего поколения.
Я согласилась, хотя меня не совсем удовлетворил его ответ: чары в голосе Миши Александровича появились задолго до того, как он стал брать уроки бельканто у Беньямино Джильи в Риме.
Они появились, когда Мише было четыре года. Отец, музыкант-самоучка, заметил необычайную одаренность мальчика. Из-за Миши многодетная и нищая еврейская семья переехала из села Биржи в Ригу, где мать открыла небольшой ресторан, позволявший кое-как сводить концы с концами, а отец всецело посвятил себя музыкальному воспитанию сына. Мише еще не было семи лет, когда отец привел его в Еврейскую народную консерваторию. Господин Вайсбейн, руководитель дирижерско-хорового класса, категорически отказался прослушать нового абитуриента: мальчик выглядел слабеньким и болезненным. На вид ему можно было дать не больше пяти лет. Но переупрямить отца было трудно: снова и снова он приводил Мишу в консерваторию и так надоел г-ну Вайсбейну, что тот сдался, чтоб раз и навсегда отвадить назойливого посетителя.
Михаил Александрович вспоминает:
Концертирование по Европе продолжалось четыре года с феноменальным, беспрецедентным успехом. Семейный бизнес тем временем пришел в упадок, и Миша стал единственным кормильцем семьи в семь человек. В 1925 году Миша с отцом отправились покорять Америку. У них не было официального вызова, а виза давала право добраться только до Эллис-Айленда. Молодой преуспевающий импресарио Сол Юрок, суливший золотые горы, отвернулся от них. Богатый американский дядюшка поскупился внести за них залог. Кроме того, по американским законам детям до 16 лет запрещалось публично выступать. Америке не суждено было открыть миру гений Миши Александровича: после восьминедельного ожидания в заточении на Эллис-Айленде их депортировали на том же корабле, на котором они приехали.
учителя, врачи, это понимали родные. Это была великая жертва во имя будущего, и родители ни минуту не сомневались в разумности принятого решения. Семья впала в полную нищету, и никто из недавних поклонников и спонсоров еврейской общины Риги ничего не сделал, чтобы помочь ей пережить трудное время. Бывали дни, когда детям на завтрак в школу давали кусок хлеба, присыпанный сахаром. Хозяева угрожали выселением, лавочники не давали в кредит, в доме не было ни крошки еды. Отец, отчаявшись помочь семье, повесился. Мать, мучимая предчувствием, вернулась с полдороги домой и вынула его из петли.
В эту минуту кончилось детство Миши Александровича.
В СССР Александрович стал известен с весны 1941 года, когда вся Прибалтика была освобождена и присоединена к Советскому Союзу. С канторством было покончено, но открылась широкая возможность для концертирования по всей стране и выступлений по радио.
Миша с восторгом принял советскую власть, расширившую его аудиторию от Черного моря до Тихого океана. Советская власть была к нему милостива. Всю войну он провел на фронтах, выступая с фронтовыми бригадами на переднем крае, неизменно во фраке, галстуке-бабочке и лакированных туфлях.
В январе 1971 года заслуженный артист РСФСР, лауреат сталинской премии Михаил Александрович подал документы на выезд в Израиль. Власти были в замешательстве. Они явно перегнули палку. Они думали, что певец будет терпеть. Это был первый случай, когда эмигрировал актер такого ранга и такой популярности. Власти боялись прецедента, но он возник: следом потянулись и другие. Между тем, отказ следовал за отказом. Александровичей мучили год, и, наконец-то, разрешение! Уезжали всем кланом: Михаил с семьей из Москвы, братья с семьями и мать — из Риги.
И все-таки, в закатные годы судьба сжалилась над великим артистом, страдавшим от своей невостребованности: грянула перестройка, рухнул железный занавес, и директор некоего концертного объединения позвонил ему в Мюнхен с предложением выступить в России. Это предложение застало Александровича врасплох: ведь он, как и все уезжавшие в те годы, был заклеймен предателем родины. Он не помнил зла, которое причинила ему мачеха-родина, но был уверен, что назад дороги нет. Кроме того, он не был уверен, что публика его помнит.
Он все-таки рискнул, приехал, чтобы принять участие в международном фестивале, весь сбор от которого шел на покупку колясок для инвалидов Отечественной войны. В Одессе два концерта были даны на стадионе. На первом присутствовало 15 тысяч человек, на втором — 25. Кроме этого он дал три концерта в филармонии. В первый приезд он дал всего 13 концертов, в два последующих — по 24.
Великий еврейский певец двадцатого века
(К 95-летию Михаила Александровича)
Первая, но прочная любовь…
Наступил незабываемый май 1945 года – год победы со слезами на глазах.
Евреи оплакивали не только близких, но и свой народ.
Спектакль, организованный правительством, удался на славу, его повторили через год, а потом заслуженному артисту РСФСР Александровичу запретили выступления в синагоге. Его еврейский вокал на этом кончился, если не считать исполнения двух песен на каждом концерте – право, на котором он настоял.
Мне посчастливилось трижды восторгаться живым голосом артиста в концертных залах Москвы и Киева.
Сначала за рояль усаживалась красивая дородная пианистка – аккомпаниатор; наступала минута тишины, и грохот аплодисментов сопровождал выход небольшого ростом сосредоточенного певца.
Его пение поражало музыкальностью, очарованьем бархатного голоса, виртуозностью исполнения и безупречной артикуляцией; еврей, уроженец Риги, он обладал изысканной русской литературной речью;
Многие, как и я коллекционировали его пластинки с записями неаполитанских и других народных песен, романсов, арий из опер для лирического тенора.
Всего он записал 70 пластинок, тиражом (согласно официальным документам!) в 22 млн. экземпляров.
Петь ему разрешали только по-русски; но нет худа без добра – над его программами работали лучшие советские переводчики.
Несмотря на трудности, характерные для многих наиболее одарённых советских артистов, возьму на себя смелость сказать, что советский период оказался для Михаила Александровича наиболее плодотворным.
Военные годы принесли молодому артисту начало всенародной любви слушателей. Он обрёл и личное счастье, женившись на Рае Левинсон. Позже у них родилась дочь Илона.
Превозмогая трудности, он утвердил себя, в качестве лучшего камерного певца огромной страны; показал свою бескомпромиссность в решении творческих вопросов; к нему пришла подлинная слава.
Замечательные мемуары помогли мне написать этот очерк.
В начале шестидесятых годов концерты Александровича передавались по три-четыре раза в неделю, он широко концертировал по стране, но к концу шестидесятых годов перестали издавать его пластинки, ограничивали гастроли и уменьшали гонорары. Началась компания шельмования певца.
Большую травму нанесли Александровичу в 1959 году, заставив с группой артистов выступить в Париже для пропаганды еврейской культуры, которая при Сталине была растоптана. Как всегда выступления оказались триумфальными, но певца унизила роль мистификатора.
Ему перекрыли выступления по телевидению, перестали издавать пластинки.
В стране при Хрущёве и Брежневе нарастал государственный антисемитизм, а Александрович давал отпор всем чиновникам и руководителям, которые пытались его унизить.
Я оказался свидетелем одного из конфликтов певца в Киеве. Были анонсированы его выступления в Киевской филармонии, распроданы билеты, но после приезда Александровича выяснилось, что из программы концертов исключены две еврейские песни. Он отказался выступать, и администрации пришлось перед ним извиниться.
Исполнение песен на идиш вызвало овацию, аплодисменты долго не смолкали; но после этого случая в Киев его не приглашали.
Великого певца выдавливали из страны, и он начал добиваться эмиграции.
Первый в мире вокальный вундеркинд
Видя уникальную одарённость ребёнка, Вайсбейн, композитор Соломон Розовский и директор профессор Квартин решили зачислить мальчика в детскую группу консерватории, где под руководством Доры Браун он стал изучать сольфеджио, игру на рояле и освоил технику чтения нот.
Александрович в свой книге много говорит об ошибках в обучении юных вокалистов, чьи голоса еще физиологически не сформировались – о трагедии выдающегося юного певца Робертино Лоретти и сотен учеников из знаменитого хора Свешникова при Московской консерватории, которых заставляли петь после четырнадцати лет…
Камерный певец или кантор?
Чтобы помочь семье Миша в 1924-1926 годах с большим успехом выступал в Латвии, Литве, Эстонии, Польше, Германии. В эти годы он пел на русском, немецком, латышском и идиш.
Мастер-классы у Джильи сыграли важнейшую роль в последующей вокальной акции Александровича, соединившего еврейский вокальный стиль хазанут с итальянским бельканто.
С большим юмором написаны главы, в которых рассказано о канторской деятельности молодого певца, начавшейся, когда ему было 20 лет.
Профессия кантора была принята Мишей, как уступка отцу и для оказания помощи семье. Отца он постоянно вспоминал со словами любви и глубокой благодарности – он вывел Мишу в люди, с огромным тактом и умением лелеял его талант, ради которого готов был отдать жизнь.
Последним, что удерживало молодого кантора в Манчестере, была интересная музыкальная жизнь, но несносные руководители синагоги настаивали на женитьбе, и певец окончательно расстался с опостылевшим английским городом и перебрался в Ковно, поближе к родным.
Ковенская синагога, более демократичная, разрешила молодому кантору организовывать концерты и даже выступать в опере; на свои концерты он даже приглашал оперных артистов, но это вызвало раздражение ортодоксальных евреев. Их особенно возмущала светская жизнь кантора, отсутствие у него бороды и превращение синагоги в концертный зал.
Пришлось вмешаться главному раввину Каунаса Шапиро, объяснившему ортодоксам, что Александрович своей музыкальной деятельностью резко увеличил посещаемость синагоги, сделал службу более современной и понятной для нового поколения прихожан. Им понравился сплав знакомых напевов с итальянским бельканто.
Успех в карьере кантора не поколебали твёрдого решения Михаила стать камерным певцом – родной стихией для него станет концертная эстрада.
Здесь уместно вновь обратиться к журналисту Леониду Махлису, знатоку вокального творчества Александровича, редактору и издателю его книги, который заканчивает работу над монографией о жизни и творчестве певца.
Важнейшим классическим источником обогащения хазанута стала для Александровича музыка итальянского бельканто.
Созданный им сплав можно назвать гениальным.
В октябре 1971 г . М. Александрович с семьей выехал на постоянное жительство в Израиль, а в 1974 г . переехал в США.
После отъезда из СССР он с успехом концертировал в Тель-Авиве, Нью-Йорке, Торонто, Рио-де-Жанейро, Сиднее и Буэнос-Айресе, выступал с канторским пением в синагогах. На Западе певец выпустил 7 сольных и множество сборных компактных дисков и кассет с записями оперных арий, русских романсов, еврейских традиционных песен, сложнейших канторских псалмов и гимнов.
В 1989 году (19 лет спустя после эмиграции) по приглашению Госконцерта и Союза театральных деятелей Александрович совершил первое турне по бывшему Союзу. Потом ещё несколько раз повторял приезды. Побывал в Москве и Ленинграде, Харькове и Одессе, Запорожье, Днепропетровске, Магадане. Его встречали переполненные залы и трибуны стадионов, сотни тысяч поклонников с цветами и слезами на глазах. Как тогда на фронте, в сталинские и хрущевско-брежневские годы.
Многие люди моего поколения не дождались этих прощальных концертов, но они явились открытием для тысяч молодых людей, которым удастся прослушать его аудиозаписи – старые песни и арии, и еврейскую музыку, с которой они ещё не знакомы.
Странный феномен. Теперь в старости неаполитанские песни в исполнении Паваротти, Боттичелли или Доминго я воспринимаю на слух в русских переводах, сделанных когда-то для Александровича.
Он умер в Мюнхене, 3 июля 2002 года, не дожив три недели до 88-летия.
Миша Александрович пел о Сталине и о партии когда приказывали, но это было относительно редко. Я думаю что его выбор камерного пения в СССР было своего рода внутренней эмиграцией. Он не хотел отождествлять себя с режимом, но был осторожен и пел почти всегда о любви.
Может быть эта статья сыграет свою роль в повышении интереса к творчеству замечательного певца.
| Михаил Александрович | |
 Кантор Михаил Александрович | |
| Полное имя |
Михаил Давидович Александрович |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Певческий голос | |
