Самойлович д с для борьбы с чумой организовал
Если память отличных мужей, споспешествовавших благу Отечества, имеет право на благодарность потомства, то Самойлович заслуживает оную по всей справедливости.
Даниил Самойлович Самойлович (Сушковский), основатель эпидемиологии в Российской империи и первого в Украине научного медицинского товарищества, родился 11 (22) декабря 1744 года в селе Яновка (ныне Ивановка) Черниговской губернии в семье Агафьи и Самуила Сушковских. Дед и отец Даниила были священниками.
В 1756 году, окончив Черниговский коллегиум, Даниил Сушковский поступает в Киевское общеобразовательное заведение. При поступлении мать записала своего сына под фамилией Самойлович (ударение на 3-ем слоге). Известно, что при поступлении в Запорожское войско или в монастырь меняли фамилию или имя. Эта традиция была и в истории Киевской академии.
Даниил Самойлович Самойлович
(1744-1805)
Для медицинских госпитальных школ Москвы и Петербурга из Украины – Киева, Чернигова и Переяслава – приглашали достойных студентов. В 1761 году среди 55 отобранных из лучших студентов был и Даниил Самойлович. Его зачисляют в Петербургскую медицинскую школу при Генеральном адмиралтейском госпитале.
Обучение в медицинской школе состояло не только из лекций. Студенты имели возможность под наблюдением врачей заниматься практикой. Это нравилось Даниилу. Он старательно и увлечённо учился.
Уже в это время проявляется характер будущего врача – человека сильного, настойчивого, способного побеждать жизненные препятствия. Когда в июне
1767 г. во время экзамена на звание врача хирург-экзаменатор обрушился на Д. Самойловича с несправедливыми и угрожающими замечаниями, тот обратился с жалобой в Государственную медицинскую комиссию.
Это было неординарное событие, но жалобу не оставили без внимания. Были назначены дополнительные экзаменационные операции, и после положительной оценки по их проведению Самойлович был утверждён в звании врача. Его оставили работать в Адмиралтейском госпитале преподавателем, но пришлось учить студентов лишь несколько месяцев.
Когда в октябре 1768 года Турция вновь объявила войну России, Даниил Самойлович получает назначение на должность полкового врача.
Во время российско-турецкой войны, в 1768–1770 годах, он всё время находился в действующей армии. Проявил себя как талантливый врач, который во время военных действий добился значительного снижения заболеваемости и смертности в войсках.
Набираясь опыта, Самойлович старательно лечил поступавших больных и раненых. Особо внимательно армейские врачи в те дни следили за появлением чумы (или моровой язвы), поскольку русские войска ступили на земли Валахии, где нередко вспыхивали эпидемии этой страшной болезни.
Именно здесь он впервые столкнулся с болезнью, о которой услышал ещё студентом в академии.
Даниил Самойлович, прекрасно знавший латинский, польский и французский языки, изучил ещё и молдавский, дабы подружиться с местными жителями и выяснить у них народные способы борьбы с этой напастью. С особой тщательностью он расспрашивал и изучал людей, переболевших чумой и оставшихся в живых.
Анализ путей распространения заразы на землях Валахии убедил Даниила в том, что болезнь передаётся вовсе не через воздух, как считалось ранее. Вдумчивый и наблюдательный врач справедливо заметил, что птицы и животные чумой не болеют. Он пришёл к выводу, что заражение происходит при прямом контакте с больным, или через вещи, которыми он пользовался.
Язва, так называли тогда болезнь, распространялась очень быстро. Проходя с войском по Молдавии и Валахии, по территориям, поражённым страшной болезнью, он стал свидетелем многочисленных человеческих страданий. Для предотвращения распространения болезни сжигали одежду, предметы быта, даже полностью дома.
С целью предотвращения эпидемии предлагали даже стрелять из пушек, чтобы разогнать испорченный болезнью воздух.
Изнуряющая работа, связанная с огромным количеством раненых и больных из числа гражданского населения и военных, а также борьба с отсталостью и косностью в медицине подорвали здоровье Даниила Самойловича. Он был отправлен в Изяславский полевой госпиталь для восстановления своих сил, а затем Государственная медицинская коллегия издала распоряжение о переводе больного доктора Самойловича в тыловой город Оренбург.
В апреле 1771 г. Даниил Самойлович отправился в место своего нового назначения, но проездом оказался в Москве, которая в это время была охвачена страшной эпидемией чумы. И добровольно остался здесь.
С каждым днём число больных всё возрастало. Смертность доходила до восьмидесяти процентов. Самойлович круглосуточно находился среди своих пациентов, месяцами не покидая госпиталь.
Страстно желая вырвать людей из рук смерти, молодой врач — ему в то время ещё не исполнилось и тридцати лет — сам принимал больных и сам вскрывал их гнойные бубоны, исследовал их содержимое. Переболел чумой, но в слабой форме. Возможно, это и привело его к мысли, что гной содержит ослабленную заразу.
В эти дни ему первому из русских учёных пришла в голову блестящая идея о противочумных прививках, которые врач готовил из содержимого бубонов больных. И хотя предрассудки помешали внедрить прививки в Москве, Самойлович стал первым в мире врачом, предложившим делать противочумные прививки.
От чумы умирали не только больные, но и медики. Из 16 его помощников в живых остались лишь трое. Гибель медперсонала заставила неутомимого врача предпринимать всё новые и новые способы борьбы с инфекцией. По распоряжению Самойловича медперсонал в больнице стал работать только в халатах и обуви, пропитанных уксусом и смазанных дёгтем.
Памятник в городе Николаеве
Большая заслуга Самойловича в том, что он разработал систему противоэпидемических мероприятий: изоляция заразившихся больных, специальная одежда для медперсонала, профилактические мероприятия при транспортировке больных, большая премия за сдачу зараженных вещей — вот лишь несколько из предложенных учёным противоэпидемических мер.
После ликвидации чумы в Москве врач работает в чине штаб-лекаря в Московском департаменте Сената.
В 1776 году на собственные средства Самойлович выехал на учёбу в Страсбургский, а впоследствии — в Лейденский университет, для изучения давно интересовавшего его оперативного акушерства.
Трудно найти подобного Самойловичу отечественного медика, который бы так искренне, с чувством глубокого уважения к читателю стремился донести свои мысли и советы.
Акушерство настолько серьёзно заинтересовало Даниила Самойловича, что он, находясь вдали от Родины, направил в Петербург проект организации в России школы, которая бы готовила профессиональных акушеров.
Так и не прочитанная перед аудиторией, эта речь раскрывает перед нами образ самоотверженного служителя медицины, горячего патриота, человека высоких моральных устоев.
Надо сказать, что Самойлович первым из врачей Российской империи опубликовал за рубежом докторскую диссертацию, а затем и другие свои научные труды.
Книга была издана в 1783 году в Париже. В 1785 году её перевели на немецкий язык и издали в Лейпциге, а 1787 году второй раз переиздали в Париже. Написанная и изданная на французском языке, эта книга быстро стала известной и популярной во многих странах, но только более чем через полтора столетия была переведена на русский язык.
Протестуя против преклонения перед иностранным, Даниил Самойлович настаивал на распространении медицинских знаний среди своего народа на родном языке, указывал на необходимость написания русскими учёными-врачами диссертационных работ на русском языке.
Свои научные труды автор прислал известным учёным. Его мысли и предложения, особенно о противочумной прививке, вызвали в научном мире оживлённые дискуссии. О Данииле Самойловиче начинают говорить учёные всей Европы.
Его избирают членом 12 иностранных академий и обществ. Среди них Парижская хирургическая академия, Парижское свободное королевское собрание, Марсельская, Тулузская, Лионская, Мангеймская и другие академии.
И только официальный Петербург оставался равнодушным к его личности, его знаниям, высокой квалификации врача. Возвратившись в Петербург, он не только не был избран академиком, но и остался без работы.
И лишь новая эпидемия чумы, угрожающая российской армии на юге, заставила вспомнить о Самойловиче.
В 1784 г. его пригласил в Херсон граф Потёмкин. Под руководством Самойловича эпидемию удалось быстро остановить. Небывалой для того времени величины достигло количество выздоровевших – 49%.
В это время Даниил Самойлович предпринял попытку отыскать возбудителя болезни, для чего начал заниматься микроскопическими исследованиями и приобрёл самый совершенный на то время микроскоп Деллебара.
Исследования, продолжавшиеся несколько лет, к сожалению, ничего не дали и не могли дать в то время, вследствие несовершенства микроскопической техники. Чумная палочка была обнаружена лишь спустя 110 лет.
Но это нисколько не умаляет заслуг врача, первого в истории попытавшегося с помощью микроскопа установить возбудителя этой болезни.
За энергичные мероприятия по ликвидации чумы в 1785 году Самойлович получил редко встречающийся в то время среди медиков высокий чин коллежского советника.
В следующем году доктор, восстановив переписку с европейскими учёными, отправил в Париж свои дополненные труды о чуме, которые были изданы в 1787 году.
Слава доктора как выдающегося специалиста по вопросам моровой язвы гремела по всей Европе. Ещё четыре зарубежные академии избрали его своим членом, а император Австрии Иосиф II наградил доктора золотой медалью.
А затем Самойлович вновь становится военным врачом и в составе русских войск принимает участие в новой Русско-турецкой войне.
В качестве дивизионного доктора он работал при войсках Александра Васильевича Суворова (1730-1800), которого, по преданию, вылечил во время Кинбурнского сражения. Александр Васильевич был дважды ранен (в руку и грудь), и Самойлович, рискуя жизнью, прямо на поле битвы оказал великому полководцу первую помощь. Впоследствии он больше месяца лечил Суворова.
Заметив, что в ходе эвакуации в тыл все раны и болезни осложняются, а лечение затягивается, Самойлович намного ранее Пирогова выдвигает идею о создании военно-полевых госпиталей вблизи театра военных действий. И создаёт первый такой госпиталь в селе Витовка (ныне Корабельный район г. Николаева).
Однако биографы Самойловича приводят версию, что причиной опалы врача явилось его пребывание за границей накануне первой французской революции. И хотя он не был на парижских баррикадах, до властей, по всей видимости, дошли его слова коллегам, в которых доктор положительно отзывался о прогрессивных веяниях антимонархического вольнодумства.
Но ни многократные обращения в Адмиралтейство, ни письмо царице не помогли. Тем не менее, живя в Петербурге, Самойлович продолжал активно заниматься наукой, анализировать накопленный опыт и писать новые статьи.
По окончании войны Платон Зубов — новый Екатеринославский генерал-губернатор, заменивший умершего Потёмкина, — обратился к Екатерине II с предложением организовать на юге мощный заслон из пограничных карантинов.
Указ об их организации был издан 6 июня 1793 г. Согласно ему, главным карантинным доктором назначался Даниил Самойлович, отлично знакомый, по словам Зубова, с местными условиями. Прибыв на место, врач активно взялся за дело.
Неутомимая деятельность по улучшению карантинной службы и скорейшей ликвидации очагов инфекции были оценены — в 1796 г. Даниил Самойлович получил орден Святого Владимира.
Памятный знак в Николаеве
В 1797 г. он был удостоен чина статского советника, а спустя два года — действительного статского советника. В то время среди медиков такие высокие чины практически не встречались.
В 1800 г. карантинная служба была реорганизована, и Даниил Самойлович стал инспектором Черноморской медицинской управы в Николаеве, где и проработал последние годы жизни.
Именно здесь талантливый эпидемиолог закончил свой капитальный четырёхтомный труд, подводящий итог его многолетней борьбы с чумой.
Но, несмотря на улучшение материального положения, после признания его заслуг Самойлович жил очень скромно и не приобрёл никаких богатств. Основная часть заработанных денег шла на разъезды и наём транспорта (подорожных средств ему не выдавали). Подготовка и издание научных работ также требовали значительных затрат.
В ноябре 1804 г., несмотря на холодную зиму, врач отправился в тысячекилометровую поездку по городам Херсон, Берислав, Севастополь, Акмечеть, Таганрог. В них он осматривал госпитали, аптеки и лазареты, проверял работу медперсонала.
Вернувшись из поездки, Самойлович тяжело заболел, и 20 февраля 1805 года скончался в городе Николаеве.
Выдающийся русский врач Даниил Самойлович Сушковский появился на свет 22 декабря 1742 года (по другим данным 1744) в деревне Яновка, расположенной в Черниговской губернии. Отец и дед мальчика были сельскими священниками. В документах сохранились имена родителей будущего врача: мать его звали Агафьей, а отца — Самуилом Сушковским. Однако и по сей день в литературе зачастую можно увидеть укоренившуюся ошибочную фамилию — Сушинский.
Первые знания Даниил получил в Черниговском коллегиуме. Успешно закончив его в 1756 году, юноша поступил в Киевскую духовную академию. Данное заведение являлось важным культурно-просветительным центром Восточной Европы и Украины. Здесь учились выходцы из России, Болгарии, Венгрии, Сербии и Румынии. В этом месте занимались выдающийся ученый Михаил Ломоносов и видный медик восемнадцатого века, первый русский профессор медицины Константин Щепин. Курс обучения составлял двенадцать лет, Киевская академия готовила переводчиков, учителей, специалистов издательского дела, канцеляристов и священников. Большинство преподавателей Московской академии, а также учителя практически всех семинарий России являлись воспитанниками данного учебного заведения. Кроме того, обеспечивая глубокие знания латыни совместно с фундаментальной общеобразовательной подготовкой, она долгое время была главным источником слушателей госпитальных медицинских школ Кронштадта, Петербурга и Москвы.
На протяжении восемнадцатого века наша страна участвовала в целом ряде кровопролитных войн. Частые сражения и битвы, резкий рост численного состава войск и количества раненых, страшные эпидемии, сопровождающие перемещение десятков тысяч людей, потребовали значительного увеличения квалифицированного медицинского персонала. В деле вербовке студентов в госпитальные медшколы серьезным стимулом явился сенатский указ, согласно которому каждому желающему изучать медицину отпускались денежные средства для проезда в Петербург и в Москву, а кроме того обеспечивалось бесплатное питание и жилье. По окончании учебы юным лекарям предоставлялась гарантированная работа — главным образом в воинских частях.
Так случилось, что в 1761 году с разрешения Сената Медицинская канцелярия России отправила на Украину своего специального представителя — доктора медицины, профессора Ивана Полетика — с целью отобрать в Переяславе, Чернигове и Киеве тридцать наиболее достойных студентов, желающих изучать медицинскую науку. Среди отобранных учащихся был и Самойлович со своими друзьями. В сопровождении курьера на двадцати шести телегах-подводах они отправились в гетманскую канцелярию — город Глухов, где получили паспорта для проезда в Российскую империю. Пятнадцать студентов остались в Москве — учиться в сухопутном госпитале, а остальные отправились в Санкт-Петербург. 27 ноября 1761 часть студентов была зачислена в Петербургский генеральный сухопутный госпиталь, а Даниил с товарищами оказался принят в школу при Адмиралтейском госпитале, с 1716 года лечившую моряков и работников адмиралтейских мастерских.
В 1767 году Государственная медицинская коллегия присвоила Даниилу Самойловичу звание лекаря, оставив молодого специалиста работать в Адмиралтейском госпитале в ожидании появления свободной вакансии. Это произошло спустя год — 5 августа 1768 он был отправлен в Копорский полк, где приступил к работе в полковом лазарете. В это время Россия вела активную борьбу за освобождение от татарско-турецкого владычества славянских земель Северного Причерноморья, а также выход к Азовскому и Черному морям. Стремление это встречало упорное сопротивление султанской Турции и её вассалов, владевших этими территориями. Русско-турецкие войны 1710-1713, 1735-1759 годов положения не изменили. Отношения между двумя странами оставались напряженными и осложнялись постоянными набегами крымских татар на Левобережную Украину и пограничными конфликтами. Очередное столкновение 1768 года втянуло Россию и Османскую империю в затяжную семилетнюю войну.
Копорский полк, в котором работал Самойлович, входил в состав первой Русской армии. Возглавил ее Петр Румянцев, получивший задание овладеть турецкой крепостью Хотин, расположенной на Днестре и имеющей двадцатитысячный турецкий гарнизон. За взятием крепости Хотин последовало сражение у реки Прут, где была сокрушена 150-тысячная армия врага. Затем было взятие турецких твердынь Измаил, Браилов, Аккерман. Все эти вехи стали боевым путем Копорского полка, в котором Самойлович, набираясь опыта, старательно лечил поступавших больных и раненых. Особо внимательно армейские врачи в те дни следили за появлением чумы (или моровой язвы), поскольку русские войска ступили на земли, где нередко вспыхивали эпидемии этой страшной болезни.
Первые заболевшие появились, когда Копорский полк стоял в районе Браилова. Самойловичу, прекрасно знавшему латинский, польский и французский языки, пришлось изучить еще и молдавский, дабы подружиться с местным жителями и выяснить у них народные способы борьбы с этой напастью. С особой тщательностью он расспрашивал и изучал людей, переболевших чумой и оставшихся в живых. Многочисленные наблюдения заболевших, вдумчивый разбор путей распространения заразы на землях Валахии убедили Даниила в том, что болезнь разносится вовсе не через воздух, как считалось ранее, а при прямом контакте с больным или через вещи, зараженные им. Талантливый врач справедливо заметил, что нет сведений о заболевании чумой птиц или животных. Однако свою точку зрения ему еще предстояло отстоять — медицина тех лет ничего не знала о болезнетворных микробах, способных в краткие сроки заражать большие территории.
Изнуряющая работа, связанная с огромным количеством раненых и больных из числа гражданского населения и военных, а также борьба с отсталостью и косностью в медицине подорвали здоровье Даниила Самойловича. Он был отправлен в Изяславский полевой госпиталь, где долгое время восстанавливал свои силы. А в начале ноября 1770 Государственная медицинская коллегия издала распоряжение о переводе больного доктора Самойловича в тыловой город Оренбург на должность лекаря третьего гарнизонного батальона. Само распоряжение шло к больному несколько месяцев — все это время Копорский полк находился в движении. Указ нашел Самойловича в Бухаресте. Путь в далекий Оренбург лежал через земли Молдавии, Киев, Москву. К слову, моровая язва к тому времени из Молдавии и Валахии уже перекинулась на земли Правобережной Украины, вторглась в Киев, Чернигов, Нежин… Путешествуя по карантинным заставам, селам и городам, Даниил Самойлович постоянно расспрашивал местных жителей о чуме — о течении болезни, необычных случаях заболевания и исцеления людей.
В середине июня 1771 Самойлович прибыл в полуопустевшую, окруженную карантинными заставами Москву. Окутанная черным дымом древняя столица, в которой круглосуточно горели костры из навоза и соломы, находилась в отчаянии. Здесь Даниил встретил своего земляка — доктора медицины, преподавателя московской госпитальной школы Константина Ячельского. Тот рассказал, с каким немыслимым невежеством среди врачей и чиновников ему приходится сталкиваться. И это при том, что чума еще в 1654 году унесла жизни более половины жителей города. Сама Екатерина II не желала верить в чуму, получая от подданных подхалимную информацию. В итоге опасное заболевание вырвалось на улицы города. Период карантинов был упущен, и разразилась эпидемия невиданного масштаба. Услышав это, Самойлович принял решение остаться и помочь лечить больных. В конце июня 1771 он принял больницу, основанную при Угрешском монастыре. Помощников ему в городском медицинском совете не сыскалось, и доктор был вынужден полагаться только на свой опыт и знания, самостоятельно выбирая пути лечения сложного заболевания.
С каждым днем число больных все возрастало. Лекарь круглосуточно находился среди своих пациентов, не имея возможности принимать даже известные в то время меры безопасности, например, слушать пульс больного через табачный лист. Но кто мог обеспечить Самойловича таким количеством листьев, если заболевшие люди поступали к нему десятками! Молодой врач — ему в то время еще не исполнилось тридцати лет — сам принимал больных и сам вскрывал их гнойные бубоны. Огромная смертность, доходившая до восьмидесяти процентов, практически поголовная гибель медперсонала заставила неутомимого Самойловича предпринимать все новые и новые способы борьбы с заразой. В эти дни ему первому из русских учёных пришла блестящая идея о противочумных прививках, которые врач готовил из содержимого бубонов больных. Однако предрассудки помешали внедрить ему их в Москве. Также Самойлович разработал собственную систему противоэпидемических мероприятий. На себе доктор доказывал действенность предлагаемых им мер защиты. Для этого врач надевал на себя снятую с зараженных людей и окуренную дымом одежду.
После ликвидации чумы в Москве врач был удостоен денежной награды и чина коллежского асессора с правом потомственного дворянства. А осенью 1774 Самойловичу довелось осматривать состояние Емельяна Пугачева, которого доставили в Москву и поместили в холодном и сыром подвале. Доктор обнаружил у Пугачева тяжелое воспаление легких. Екатерина желала сохранить мятежнику жизнь до публичной казни, в результате чего Самойлович успешно лечил его. Но как только состояние больного улучшилось, лекаря перестали пускать к нему. А вскоре Пугачева казнили.
До 1776 года Самойлович в чине штаб-лекаря работал в Московском департаменте Сената. Товарищи настоятельно рекомендовали врачу обобщить накопленный опыт и отправиться за рубеж с целью защиты докторской диссертации. Послушав их, в августе 1776 Самойлович на собственные средства отправился во Францию и поступил на медицинский факультет Страсбургского университета, пользующийся особой славой и выпускающий лучших акушеров Европы и России. Вскоре небольшая сумма денег, скопленная врачом в Москве, подошла к концу. Долги и нищенское существование вынудили Самойловича дважды обратиться с просьбой о помощи к президенту Российской Государственной медколлегии. Но только спустя два года, в мае 1778, вышел указ о выплате бедному ученому денежных средств.
В 1785 Даниил Самойлович был удостоен чина коллежского советника. В следующем году доктор, восстановив переписку с европейскими учеными, отправил в Париж свои дополненные труды о чуме, которые были изданы в 1787 году. Слава доктора как выдающегося специалиста по вопросам моровой язвы гремела по всей Европе. Еще четыре зарубежные академии избрали его своим членом, а император Австрии Иосиф II наградил доктора золотой медалью.
В декабре 1786 был окончательно утвержден маршрут путешествия Екатерины на юг, и Самойлович вместе с Потемкиным и губернскими чиновниками совершил инспекционную поездку по шести городам края, в ходе которой на местах познакомился с организацией медобслуживания жителей этих земель. Вместе с этим опытный губернский доктор успешно определил причину массовых желудочно-кишечных заболеваний военнослужащих, расквартированных в устье Ингула. Ею стала низкокачественная вода из местной речки. По рекомендациям доктора срочно были выкопаны три колодца, а по берегам речушки выставлены предупреждающие посты. Образцовый порядок доктор навел и в Херсонском карантине. За свои труды Самойлович был представлен к ордену Святого Владимира, однако заслуженной награды не получил — до Потемкина дошли слухи о словах Самойловича, касательно приезда Екатерины II на юг страны. О встречах императрицы доктор прямо говорил, как о бутафорщине.
Вскоре после начала войны Самойлович оказался на фронте. В качестве дивизионного доктора он работал при войсках Александра Суворова. В письмах Василию Попову и Григорию Потемкину полководец высоко оценивал его деятельность. А в известном Кинбурнском сражении, когда Александр Васильевич был дважды ранен (в руку и грудь), Самойлович, рискуя жизнью, прямо на поле битвы оказал знаменитому полководцу первую помощь. Впоследствии он больше месяца лечил Суворова. Кроме того знаменитый врач, организовывая медицинское обеспечение боевых действий, издал ряд инструкций по обезвреживанию воды, а также запретил есть сырые и незрелые плоды. Отметив тот факт, что в ходе эвакуации в тыл все раны и болезни осложняются, а лечение затягивается, доктор предложил лечить пострадавших в прифронтовых лазаретах.
В 1788 году, предвидя долгую осаду крепости Очаков, Григорий Потемкин отдал распоряжение своему ближайшему соратнику Михаилу Фалееву срочно развернуть для нужд армии новый полевой госпиталь, получивший впоследствии название Богоявленского. Местом его устройства были выбраны земли неподалеку от села Витовка. Причинами устройства лазарета на этой земле стали: близость к театру военных действий, сообщения сухопутными и водными дорогами, наличие источников качественной воды. Строительство велось быстро — здания сооружали из мелких бутовых камней на глине. Датой открытия Витовского полевого госпиталя согласно исследованиям историков принято считать 16 июня 1788. А уже 6 июля Даниил Самойлович был назначен его главным врачом.
Как бы то ни было врач и учёный, известный всему миру, вновь остался без средств существования. Два года Самойлович, его супруга и два их малолетних ребенка бедствовали. Не помогли ни многократные обращения в Адмиралтейство, ни письма доведённого до отчаяния врача царице. Тем не менее, живя в Петербурге, Самойлович продолжал активно заниматься наукой, анализировать накопленный опыт и писать новые статьи. По окончанию войны Платон Зубов — новый Екатеринославский генерал-губернатор, заменивший умершего Потемкина, — обратился к Екатерине II с предложением организовать на юге мощный заслон из пограничных карантинов. Указ об их организации был издан 6 июня 1793. Согласно ему главным карантинным доктором назначался Даниил Самойлович, отлично знакомый, по словам Зубова, с местными условиями. Прибыв на место, врач активно взялся за дело.
Его резиденцией стал Очаков, однако там медик находился редко, предпочитая все время проводить в объездах городов, в которых были организованы карантины, и инструктаже местных докторов. Согласно документам только за 1800 год Самойлович совершил 29 служебных поездок общей протяжённостью в тридцать тысяч километров. Работая главным карантинным доктором он шесть раз встречался с эпидемией чумы и успешно ликвидировал ее: в Тамани в 1796, в Одессе и Каменец-Подольске в 1797, в Дубоссарах в 1799, в Феодосии и Елисаветграде в 1799. Кроме того он составил новый карантинный устав, проект которого был отправлен в медколлегию, а затем утвержден Павлом I.
Неутомимая деятельность по улучшению карантинной службы и скорейшей ликвидации очагов заразы были высоко оценены — в 1796 Самойлович получил давным-давно обещанный ему орден Святого Владимира. В 1797 он был удостоен чина статского советника, а спустя два года — действительного статского советника. В то время среди медиков такие высокие чины практически не встречались. В 1800 году карантинная служба была реорганизована, и Даниил Самойлович стал инспектором Черноморской медицинской управы в Николаеве, где и проработал последние годы жизни. Именно здесь талантливый эпидемиолог закончил свой капитальный четырехтомный труд, подводящий итог его многолетней борьбы с чумой.
Несмотря на улучшение материального положения, Самойлович жил очень скромно и не приобрел никаких богатств. У него не было ни поместья, ни крепостных. Основная часть заработанных денег шла на разъезды и наем транспорта (подорожных средств ему не выдавали). Подготовка и печатание научных работ также требовали значительных затрат. В ноябре 1804, несмотря на холодную зиму, врач отправился в тысячекилометровую поездку по городам Херсон, Берислав, Севастополь, Акмечеть, Таганрог. В них он осматривал госпитали, аптеки и лазареты, проверял работу медперсонала. Вернувшись из поездки в конце января 1805, Самойлович тяжело заболел желтухой. Умер выдающийся русский медик в городе Николаеве 20 февраля 1805 года.
Как ни странно, героических людей довольно много. Одним из таких был первый российский эпидемиолог Даниил Самойлович Сушковский, более известный как Даниил Самойлович.
Слаб микроскоп
Данила родился в 1742 (по другим сведениям, в 1744) году в селе Яновка Черниговской губернии, в семье священника. Окончил Черниговский коллегиум – духовное образовательное учреждение, а затем Киевскую духовную академию, при поступлении в которую и поменял свою фамилию. Это было необходимым требованием, вуз был во многом схож с монастырем.
По окончании академии на молодого человека обратил внимание один из профессоров Петербургской адмиралтейской госпитальной школы, и очередные четыре года жизни были посвящены получению медицинского образования. Помимо лекционов (то есть, лекций), в студенческой жизни Данилы было много практической работы.
Он перевязывал гнойные раны, ставил пиявки, ассистировал в анатомическом театре. Поначалу было тяжело, затем освоился. В дальнейшей жизни эта подготовка очень пригодилась.
Неожиданно студент увлекся новомодной медикой (так в середине XVIII века называли фармакологию). Меньше стал бывать в библиотеке, больше в ботаническом саду. И это тоже в скором времени пойдет ему на пользу.
По крупицам собирая знания из самых разных сфер, гуманитарных, естественных и прикладных, Даниил формировался как полноценная личность.
В 1767 году Самойловичу, наконец, присваивают звание врача, и он получает первое назначение – возглавляет женскую венерологическую больницу. Для старта – прекрасно.
А в 1768 году Даниил Самойлович отправился на русско-турецкий фронт. Именно там вчерашний венеролог стал эпидемиологом. Он не оперировал раненых, да просто не умел это делать. Доктор постоянно ломал голову над тем, как снизить заболеваемость в войсках. И ему удалось здорово уменьшить этот показатель.
Портрет доктора Данила Самойловича (гравюра Кошкина 1785 года с оригинала Щедрина). Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина
Именно там, на войне Самойлович впервые столкнулся с чумой или, как говорили тогда, моровой язвой.
Заинтересовавшись поведением этой заразы, он начал общаться с местным населением. Для этого помимо латыни, польского и французского языков пришлось выучить еще и молдавский.
Результатом явилось открытие, полностью перевернувшее всю систему борьбы с эпидемией. Самойлович установил, что болезнь передается через зараженные предметы. А до этого все думали, что через воздух, и старались всячески способствовать его движению, чтобы не застаивался.
Про микробы, к сожалению, тогда вообще никто не знал, многие даже не догадывались. А доктор Данил Самойлович не только догадывался, но даже попытался разглядеть их в микроскоп.
К сожалению, он ничего не увидел, микроскопы того времени просто не обладали нужной мощностью. Чумную палочку увидели только спустя 110 лет.
Доктор работал на износ. С утра до поздней ночи, да и по ночам, бывало, что работал. В конце концов, его здоровье сильно надорвалось, Самойловича поместили в полевой госпиталь. Высшее начальство распорядилось перевести Давида Самойловича в Оренбург, лекарем тамошнего гарнизонного батальона.
Приказ об этом шел несколько месяцев, а сам больной все это время от приказа убегал. Нет, не из фронтового фанатизма, просто Копорский полк, при котором состоял доктор, постоянно перемещался, и бумага не успевала за ним.
С открытым забралом
Штаб-лекарь и лекарь (1806—11 гг.). Иллюстрация из Военной энциклопедии. (Издательство Сытина, 1911—1915)
Наконец, до Самойловича доходит документ. Он направляется в далекий Оренбург и, по закону подлости, оказывается в Москве как раз в пик эпидемии чумы. Опытного доктора сразу же прикомандировывают к противочумной больнице, развернутой при Угрешском монастыре.
И Даниил Самойлович вновь занимается своим привычным делом – лечит зачумленных. Саму болезнь он не боится, довелось перенести ее еще на фронте, в легкой форме. Спокойно, безо всяких мер предосторожности считает пульс, дает лекарства и вскрывает гнойники.
Тогда же Самойлович обнаружил пользу ледяного обтирания при чуме. Придумал противозаразную одежду для медицинского персонала – костюмы и обувь пропитывали уксусом и смазывали дегтем.
Пробовал делать и противочумные прививки, впрыскивая здоровым людям препарат, полученный из гнойников больных. Но начальство его начинание не поддержало, слишком уж дико это выглядело в XVIII столетии. Деревья корчевать – пожалуйста, а вот прививки делать не дадим.
За сдачу – для уничтожения – зараженных вещей доктор объявил премию. Иначе – берегли, донашивали за покойниками, сами отправлялись следом в гроб.
При всем при этом Даниил Самойлович чуть не погиб во время знаменитого чумного бунта, пришлось соврать толпе, что он не доктор, а подлекарь.
С 1784 года доктор борется с этой заразой на юге Российской империи. Руководит карантинами и госпиталями, а то и целыми губерниями. Его направляют туда, где все плохо.
Без Самойловича – никуда
Портрет фельдмаршала графа А. В. Суворова. Й. Крейцингер. 1799 год Фото wikipedia.org
Разумеется, на пенсию его никто не отпускает. В 1793 году он отправляется в служебную поездку общей протяженностью около 3000 километров.
Данила Самойлович продолжает бороться с чумой, своим старым заклятым врагом. По инициативе Суворова (в свое время он перевязал раненого полководца прямо на поле битвы, а потом еще месяц выхаживал) его награждают орденом Святого Владимира, но это не главное. Доктор снова при серьезном, нужном деле.
Но сейчас кажется, что это было не с ним.
Лучше пока что не сказал никто.
Самойлович в общей сложности трижды заболевал моровой язвой – и каждый раз успешно выздоравливал. Не боялся ни заразы, ни пули, ни гнева начальства.
Вероятно, привыкнув иметь дело с чумой, он не счел этого противника – какую-то жалкую желтуху – серьезным. Так укротитель тигров погибает от загноившейся царапины простой дворовой кошки.
В Голливуде о подобных суперменах снимают отличные сериалы. У нас же он практически забыт.
Читайте также: