Одной несчастной маленькой холере
Как ни стараются паникеры нагнетать обстановку вокруг коронавируса, повод для радости есть. В ночь на пятницу 20 марта Роспотребнадзор сообщил о начале испытаний вакцины против коронавируса. Ранее нашим ученым первым в мире удалось расшифровать полный геном COVID-19. Враг будет разбит, победа будет за нами. Эти слова вполне можно отнести к текущей ситуации. Медицинская история нашей страны знает немало случаев, когда вплотную к нам подходили серьезнейшие болезни, но нашим специалистам всегда удавалось предотвратить Апокалипсис.
Как сказал профессор, член Нью-Йоркской академии наук, руководитель отдела микробиологии латентных инфекций Института им. Гамалеи Виктор Зуев , "Мы побеждали не какой-то там коронавирус, мы справлялись с холерой и черной оспой".
Не сомневаясь в победе наших врачей, мы расскажем о трех случаях предотвращенной угрозы.
Эпидемия холеры в 1970 году
- Холеру-1970 мы наблюдали "из первого ряда", - вспоминает Сергей. - Лето я проводил обычно у бабушки с дедушкой в портовом Новороссийске : море, фрукты, казаки-разбойники, ставрида. И вот приходит пора уезжать домой, к родителям. А тут, бац: по случаю холеры город закрыт! Билетов не продают. Ни на поезд, ни на самолет, ни на автобус. Реально из города нельзя выехать.
Первые жертвы появились в Батуми и в Астрахани , но потом болезнь затронула все побережье Северного Кавказа , Крым , Одессу . Заболевших выявляли и в Москве, и в Ленинграде , и в Киеве .
Конечно, выдерживать карантин мало кому хотелось, поэтому люди предпринимали попытки выехать тайком. Однако немногочисленные частные машины на трассах разворачивали назад ГАИ и военные. До сих пор данные рассекречены не по всем городам, но в одной только Одессе для поддержания карантина были задействованы 5000 солдат, 9 катеров, 5 вертолетов.
- Чтобы доехать тайными тропами до Краснодара , брали с тех, кому очень надо, по сто рублей. Сумасшедшие деньги по тем временам, среднемесячная зарплата! - говорит Литвинов.
В отличие от нынешнего коронавируса, про холеру-1970 не писали газеты и не сообщали по радио и телевидению, однако народное творчество оповещало быстрее, чем СМИ. Например, Владимир Высоцкий посвятил холере целую песню:
И в Астрахани лихо жгут арбузы, -
Но от станка рабочий не уйдет,
И крепнут все равно здоровья узы.
Убытки терпит целая страна,
Но вера есть, все зиждется на вере, -
Объявлена смертельная война
Одной несчастной, бедненькой холере.
Холера не была ни несчастной, ни бедненькой. Из отпусков отозвали всех медиков. Мобилизовали всех студентов, будущих докторов. Бригады медработников обходили дома, выявляли кишечные заболевания, отрабатывали контакты заболевших.
Афиша фильма "Одесса" (2019 г.)
Среди тех, кого увезли санитарные машины, была и одноклассница Сергея Литвинова.
В обсервации на базе отдыха девушка провела три недели, а по возвращении стала местной знаменитостью и рассказывала однокашникам, как им не давали выходить, кормили три раза в день и выдавали по две таблетки тетрациклина. Всего в обсервациях по Союзу прошли карантин более 180 тысяч человек. Тетрациклин выдали более чем миллиону человек. Увезенным не дали взять с собой даже книжек, и они жаловались на адскую скуку. Однако благодаря предпринятым мерам заболевших было минимальное количество. Около 927 человек - в Астрахани (и области), 158 – в Керчи , 126 – в Одессе. К сожалению, совсем без жертв не обошлось. В Украинской ССР (в основном в Керчи и Одессе) по рассекреченным данным КГБ , погиб 21 человек.
Черная оспа в Москве
После 1982 года советским детям перестали делать прививки от оспы. Поэтому если хотите определить возраст человека – посмотрите на его плечо, обычно левое. Если есть оспинка – значит, он старше тридцати семи лет. Впрочем, считалось, что победили оспу раньше. Когда в 1959 году на консилиуме врачей молодая ординатор Боткинской больницы пискнула, что симптомы заболевания одного из пациентов похожи на оспу, старшие коллеги только посмеялись:
- Что вы, голубушка, оспы в Советском Союзе давно нет.
Старшие коллеги оказались неправы.
- Доподлинно известно: оспу в Москву в конце 1959-го года завез дважды лауреат Сталинской премии художник-плакатист Алексей Кокорекин, кстати, его внучка – известная ныне телеведущая Ольга Кокорекина, - рассказывает Сергей Литвинов. - В составе делегации советских художников и писателей Кокорекин посетил братскую Индию . Любознательный художник побывал на ритуальном сожжении браминов в городе мертвых Варанаси. Делал наброски в блокнот, приближался к телу и даже прикупил на память ковер, доставшийся от брамина. Конечно, он не ведал, что брамин умер от черной оспы.
Фото: Набатов Юрий/Фотохроника ТАСС
Когда масштабы возможного бедствия дошли до вирусологов, они забили тревогу. Информация ушла на самый верх, а оттуда последовала команда: любыми способами сдержать эпидемию.
Как рассказывал профессор Виктор Зуев, работавший тогда младшим научным сотрудником НИИ вакцин и сывороток имени Мечникова , работники КГБ, врачи, милиция проделали титаническую работу по сдерживанию вируса. Боткинскую больницу перевели на казарменное положение. Больных и персонал перестали выпускать с территории. Спецслужбы отработали все контакты Кокорекина. Взяли на карантин пассажиров самолета, которые летели с художником из Дели в Москву, вычислили таксиста, что вез Кокорекина. Под карантин в больницу на Соколиной горе поместили сокурсников, с кем контактировала студентка-дочь художника и ее будущий муж. В том числе – эвакуировали целую свадьбу с новобрачными.
Но и это еще не все. Спецслужбы отследили и сожгли все импортные вещички и сувениры, привезенные Кокорекиным из командировки, и уже успевшие разойтись по рукам и комиссионкам.
Доктор Зуев сам вызвался отбирать пробы. Как выяснилось впоследствии, у молодого врача самого не было прививки от оспы.
- Не знаю, почему обошлось. Тогда ведь и технологий не было таких, как сейчас. Больные чихали, кашляли. Какие меры безопасности были: приехал, разделся догола, принял душ, надел два халата, две пары перчаток. Ком ваты и толстый слой марли – вместо маски, - делится подробностями профессор.
Из восьмисот госпитализированных оспу обнаружили у сорока.
Потрясающе, что за короткий срок всю пятимиллионную Москву вакцинировали. Но, самое удивительное, что о причинах вакцинации никто ничего не знал. В том числе, и родители Сергея Литвинова. А ведь тема здоровья им была близка:
Сталинская сестренка спасла от холеры Сталинград
Еще один пример сокрушительной победы наших врачей связан со Сталинградом . В 1942 году антисанитария на полях сражений вызвала вспышку холеры в стане врага. Болезнь могла легко перекинуться на город, поэтому в Сталинград выехала команда врачей во главе с профессором Зинаидой Виссарионовной Ермольевой .
В среде наших медиков Ермольеву называют "Сталинской сестренкой". Ведь вождь народов обращался к ней не иначе как "сестренка", имея в виду не только общее отчество, но и выдающиеся заслуги этой женщины.
Врачи планировали провести в Сталинграде дезинфекцию и привить военных и гражданских холерным бактериофагом. Однако железнодорожный эшелон, в котором везли препараты, попал под авиаудар, и врачи вышли против болезни с голыми руками.
Поразительны действия Зинаиды Виссарионовны. Доктор немедленно организовала в одном из подвалов разрушенного дома импровизированную лабораторию. Врачи работали с трупами гитлеровцев, выделяя характерные вибрионы холеры и выращивали специфические к ним бактериофаги.
В исторических источниках приводится примечательная телефонная беседа Сталина с Зинаидой Виссарионовной:
За короткое время нужное количество препарата было получено, а беспрецедентная акция по вакцинации и обследованию населения - вошла в медицинские учебники по всему миру.
В сутки вакцину бактериофага получали 50 тысяч человек, а медработники ежедневно обследовали по пятнадцать тысяч горожан.
Ермольева была наделена такими полномочиями, что могла снимать людей даже со строительства оборонительных сооружений города.
Как правильно мыть руки.Чтобы защититься от коронавируса, важно часто и правильно мыть руки. А как правильно? Смотрите нашу видеоинструкцию
Советский Союз в основном победил все самые страшные инфекции ХХ века ещё до Великой Отечественной войны благодаря системе санитарного эпидемиологического надзора и обязательным прививкам.
Именно потому во время Великой Отечественной войны не было больших эпидемий. Локальные вспышки случались, но их быстро ликвидировали санитарно- эпидемиологические службы (СЭС).
За всю послевоенную историю в СССР было два эпизода масштабной эпидемии, с которыми советская медицина успешно справилась — это чёрная оспа в Москве в 1960 году и холера на Черноморском побережье летом 1970 года.
Казалось, что мы знаем все песни Владимира Высоцкого, но эту песню о Черноморской холере многие услышат впервые.
Не покупают никакой еды —
Все экономят вынужденно деньги:
Холера косит стройные ряды,-
Но люди вновь смыкаются в шеренги.
Убытки терпит целая страна,
Но вера есть, все зиждется на вере,-
Объявлена народная война
Одной несчастной, бедненькой холере.
На трудовую вахту встал народ
В честь битвы с новоявленною порчей,-
Но пасаран, холера не пройдет,
Холере — нет, и все, и бал окончен!
Я погадал вчера на даму треф,
Назвав ее для юмора холерой,-
И понял я: холера — это блеф,
Она теперь мне кажется химерой.
Во мне теперь прибавилось ума,
Себя я ощущаю Гулливером,
И понял я: холера — не чума,-
У каждого всегда своя холера!
Уверен я: холере скоро тлеть.
А ну-ка — залп из тысячи орудий!
Вперед! Холерой могут заболеть
Холерики — несдержанные люди.
1970 г.
Песня посвящена эпидемии холеры, которая началась в середине июля 1970 года, когда в батумскую больницу с подозрением на кишечную палочку была доставлена группа студентов, приехавших в Грузию из Средней Азии.Через несколько дней к ним присоединилось ещё 14 местных жителей.
Анализы опровергли первоначальный диагноз и подтвердили самые худшие предположения медиков – это была холера. Вскоре пришли сигналы о заболевших холерой в Астрахани, в Одессе и Керчи. Ситуацию признали ЧП.
Как было принято в СССР в таких случаях, на место, где обнаружена эпидемия, срочно вылетела делегация врачей-эпидемиологов из Москвы во главе с иммунологом, эпидемиологом, профессором Пётром Бургасовым (1915 — 2006), главным государственным санитарным врачом СССР (1965—1986).
В июне-сентябре 1970 года профессор Пётр Бургасов руководил ликвидацией очагов эпидемии холеры Эль-Тор в Батуми и в Астрахани. Вместе с Бургасовым работали академик В. И. Покровский и профессор В. Н. Никифоров.
Санитарные врачи Астрахани, Батуми, Одессы и Керчи пошли по домам, участковые выясняли “кто маялся животом”, и таким образом за первые несколько дней в Одессе и Астрахани были выявлены 800 заболевших, эпидемия холеры была остановлена, из 800 заболевших скончался один человек. Такого достижения на тот момент не было в мировой практике ликвидации эпидемий.
В очаги заражения холерой было направлено несколько миллионов противохолерных вакцин, организована раздача тетрациклина. Однако сразу остановить эпидемию не удалось, во второй половине августа случаи заражения холерой были зафиксированы в Черкасской и Херсонской областях УССР, Тирасполе, Саратове и Волгограде.
Профессор Бургасов вылетел в Москву и поставил перед советским руководством ультиматум: или мы объявляем карантин, или холера завтра будет в Москве. Свою позицию Бургасов обосновал очень убедительно: лето, сезон отпусков, а эпидемия началась в курортных городах Крыма и Кавказа. Сотни тысяч отдыхающих на Чёрном море вскоре развезут холеру по всему Советскому Союзу.
Требование Главного государственного санитарного врача СССР выслушали, но приняли лишь частичные меры — с 6 августа 1970 года в Одессе действовал мягкий режим карантина. Город не был закрыт, однако выехать из города разрешалось только после обсервации, людей размещали в санаториях на две недели и только после этого отпускали домой. Возникла страшная неразбериха с билетами на поезда и самолеты, которые всегда было трудно купить летом. По Одессе ходили слухи, что от холеры умерли сотни человек, но власти это скрывают.
Бургасов снова отправился в Москву и на этот раз добился жесткого карантина в Одессе. С середины августа 1970 года был введён строгий карантин — Крым был закрыт для туристов, ни приехать, ни выехать из зараженных городов стало невозможно, без контроля врачей СЭС. По всему Советскому Союзу отозвали из отпусков врачей и медсестер, даже студентов, их отправляли на подворные обходы.
В Одессу срочно перебросили более пяти тысяч солдат, девять катеров и пять вертолетов для патрулирования местности. Вокруг Керчи разместили 9,5 тысячи солдат и более 20 катеров и вертолетов. В Астрахани туристов не было, но и туда перебросили около трёх тысяч солдат – смотреть, чтобы не вывезли астраханские “холерные” арбузы. Об этом и спел Владимир Высоцкий.
Из Крыма не вывозили даже урожай. Ту сельскохозяйственную продукцию, которую не успевали консервировать и не могли сохранить, просто уничтожали, так как они могли быть заражены холерным вибрионом, который погибает только в кислой среде.
Панику среди отдыхающих погасили централизовано, постановлением Совмина от 23 августа 1970 года. Всем отдыхающим, кто застрял в карантинной зоне черноморских курортов, оформили больничные листы, продлили отпуска или добавили время на проживание в пансионатах и санаториях.
У большинства отдыхающих на черноморских курортах, особенно “дикарей”, заканчивались деньги, им нечем было платить за продукты и проживание в частном секторе. Для “дикарей” были выделены общежития, речные суда, а в Крыму даже круизные лайнеры. На улице никто не остался. Все имевшиеся на руках обратные билеты сдавали их через кассы, и деньги им возвращали.
Планомерная эвакуация туристов из Керчи и Одессы началась только в сентябре 1970 года, когда из города стали ежедневно выпускать до 1500 иногородних.
Все пассажиры поездов и самолетов, отправлявшихся с причерноморских курортов юга, должны были заполнять анкеты, в которых они указывали свои паспортные данные. Эти анкеты передавались в СЭС по месту жительства туристов, и, таким образом, по возвращению домой их ставили на учёт в СЭС для вакцинации от холеры, домашнего карантина и наблюдения за ними определённое время.
Туристы спешно искали способы вырваться из зараженных районов черноморских курортов. Движение автотранспорта по дорогам прекратилось, посты ГАИ контролировали все дороги.
Кораблям запрещалось заходить в холерные черноморские порты. Сотрудники КГБ, привлеченные к ликвидации эпидемии холеры в Одессе, узнали, что одесситы по сговору с местной милицией наладили нелегальный бизнес. За 25 рублей одесситы вывозили туристов на лодке за пределы карантинной зоны Одессы или выводили “козьими тропами”. Это, несомненно, способствовало дальнейшему распространению холеры, и возникновению новых очагов инфекции.
Всего во время эпидемии холеры 1970 году в серьезной форме заболели 927 человек, из них умерли 35 человек. В Керчи было выявлено 158 случаев холеры, никто не умер. В Одессе госпитализировали в тяжёлом состоянии 126 человек, из которых скончались 7 человек.
Вспышка холеры 1970 года оказалась серьезным испытанием для советской медицины, и стала образцово-показательным примером блестяще ликвидированной в короткие сроки эпидемии.
В 1971 году эпидемия холеры Эль-Тор возникла под Новосибирском, но была предотвращена главным санитарным врачом СССР Бургасовым, принявшем решительные меры о сбросе в канализацию кислотных материалов промышленных предприятий. Как известно вибрион холеры — возбудитель инфекции гибнет в кислой среде.
Не все знают, что в 1970 году Советский Союз попал в ситуацию, близкую нынешней. И тем более странно, что опыт ликвидации той эпидемии игнорируется и не вспоминается.
Первые случаи заражения в СССР были выявлены в середине июля 1970 года
В начале августа зараза перекинулась в другие города – Керчь (заразилось более 150 человек), Одесса.
Именно Астрахань, Керчь и Одесса стали эпицентрами борьбы с эпидемией – города были закрыты на ПОЛНЫЙ КАРАНТИН.
Под угрозой оказался весь Крым, где в разгар сезона отдыхали миллионы советских граждан.
Холера в 1970 году прошлась по многим городам Советского Союза: в Волгограде было выявлено 30 заболевших, в Умани -14, Новороссийске – 13, Махачкале - -12. Единичные случаи были выявлены и в других городах СССР: Москве, Ленинграде, Перми, Саратове, Кирове, Тирасполе, Куйбышеве, Кишинёве…
Для борьбы с эпидемией при Минздраве СССР была создана Всесоюзная чрезвычайная противоэпидемическая комиссия (ВЧПК), имевшая очень широкие полномочия.
Только решительные действия Советской власти помогли в кратчайшие сроки купировать и пресечь распространение страшнейшей заразы.
Вот как вспоминает о том кошмаре одна астраханская газета:
«Астраханцев охватила тогда настоящая паника. По домам ходили бригады медиков в защитной одежде: они выезжали на любой вызов, связанный с кишечным расстройством.
Вскоре в регионе был объявлен карантин. Никто не мог въехать в город или выехать из него. В пик эпидемии, чтобы уехать из Астрахани, нужно было неделю пробыть в обсервации. Под госпитали и изоляторы оборудовали учебные заведения, пионерлагеря, учреждения культуры.
Не менее масштабные мероприятия были развёрнуты в Керчи:
«Как только в Керчи были зафиксированы первые смертельные случаи, вызванные холерой, город и его окрестности были объявлены карантинной зоной. Теперь въехать сюда могли только те лица, которые участвовали в противоэпидемических мероприятиях и имели специальный пропуск. Выезд из города стал возможен также только по пропускам, которые выдавали после так называемой обсервации – не менее чем 5-дневного пребывания в специально созданных медицинских учреждениях (обсерваторах) под строгим контролем со стороны врачей…
Во время эпидемии 1970 года в масштабах всего СССР через обсервацию прошло около 180 тысяч человек.
Непосредственно в Керчи оказалось временно заблокировано около 130 тысяч местных жителей и 30 тысяч приезжих, по разным причинам оказавшихся здесь на момент начала эпидемии. Охрана границ карантинной зоны осуществлялась не только правоохранительными органами, но и армейскими подразделениями.
Для обеспечения карантинных мероприятий на территории Крымского полуострова было привлечено более 9,4 тысячи военнослужащих, 26 вертолетов и 22 сторожевых катера. По периметру керченской карантинной зоны сначала было создано 28 сторожевых постов, но затем их количество пришлось увеличить до 96.
В Крыму, в разгар летнего сезона (поскольку в курортной зоне заболеваний выявлено не было) была произведена массовая эвакуация отдыхающих:
«Выезжающие автотуристы обеспечивались горюче-смазочными материалами и очищенной питьевой водой.
История кошмара 50-летней давности оказалась запечатлена нашим Великим современником – Владимиром Семёновичем Высоцким:
Не покупают никакой еды —
Все экономят вынужденно деньги:
Холера косит стройные ряды,
Но люди вновь смыкаются в шеренги.
Закрыт Кавказ, "горит" Аэрофлот,
И в Астрахани лихо жгут арбузы.
Но от станка рабочий не уйдёт,
И крепнут всё равно здоровья узы.
Убытки терпит целая страна,
Но вера есть, всё зиждется на вере, —
Объявлена смертельная война
Одной несчастной, бедненькой холере.
На трудовую вахту встал народ
Для битвы с новоявленною порчей.
Но пасаран! Холера не пройдёт!
Холере — нет! И всё! И бал окончен!
Я погадал вчера на даму треф,
Назвав её для юмора холерой,
И понял я: холера — это блеф,
Она теперь мне кажется химерой.
Во мне теперь прибавилось ума,
Себя я ощущаю Гулливером,
И понял я: холера не чума —
У каждого всегда своя холера!
Уверен я: холере скоро тлеть.
А ну-ка — залп из тысячи орудий!
Вперёд. Холерой могут заболеть
Холерики — несдержанные люди.
Эта песня Высоцкого (лично для меня) только сейчас приобрела совсем другой, актуальный, смысл. Особенно – вторая часть произведения, где говорится о
психологической стороне эпидемии и опасности социальных катаклизмов в результате этого!
Но тогда до крупных народных волнений не дошло (хоть мелкие волнения наблюдались). Надеюсь, не дойдёт и сейчас. Но Великий Поэт знал, о чём писал.
К концу сентября карантин в Астрахани, Керчи и Одессе был снят.
Благодаря жёстким и решительным действиям Советской власти, курируемым из единого властного центра, страна не допустила дальнейшего распространения смертельной эпидемии. Тысячи человеческих жизней были сохранены.
Для решения задач были привлечены все имеющиеся у государства силы, включая армию. И мы видим, что данный опыт был востребован – например, соседним Китаем, который решительными действиями пресёк распространение смертоносного вируса, сведя потери (для полуторамиллиардной страны. ) к минимуму.
Но почему-то путинской России блестящий опыт собственного государства оказался не нужен…
Выскажите свои мнения…
Автор Вадим Баранов
Ps: Что держит дома меня холера… Владимир Ланцберг
Манифест, напомним, от 6 августа – а у нас на дворе пока конец июня. И страх, страх, страх. Особо ужасала современников стремительность и безжалостность холеры: еще утром человек мог быть совершенно здоров, а уже вечером отправиться в последний путь. При этом усилия медиков слишком часто оставались тщетными.
Читатель наверняка обратил внимание на показатель уровня смертности, приведенный Бенкендорфом, однако Александр Христофорович преувеличил масштаб петербургской холеры более, чем вдвое: согласно официальным данным, в самый пик эпидемии – 28 июня – выявлено было 579 заболевших, а умерло в тот день 237 человек. Максимальные показатели, свыше 500 заболевших в день, сохранялись с 27 июня по 1 июня включительно, и число умерших в каждый из этих дней составляло свыше 230, но никак не 600.
Еще один примечательный эпизод рассказывает известный историк Петербурга Михаил Иванович Пыляев, герой его – князь Окропир Георгиевич Багратион, живший тогда в северной столице и обожавший кошек.
И все-таки шутки в сторону: холера неумолимо собирала свою страшную жатву. Снова статистика:
28 июня – 579 заболевших холерой и 237 умерших;
29 июня – 570 заболевших и 277 умерших;
30 июня – 515 заболевших и 272 умерших;
1 июля – 569 заболевших и 247 умерших.
Василий Михайлович Головнин
Возблагодарив иногородних купцов за устройство больницы и призвав всех собравшихся к милосердию, Матвей Яковлевич завершил свою речь на подъеме: «Пловцы! не бойтесь более болезни. Вам помощь здесь и пристанище готовы на самом берегу реки от своих и чужих, от дальних и ближних.
Целебные воды: еще одно свидетельство тому, как мало знали тогдашние врачи о механизмах переноса холеры.
Семен Федорович Вольский, надо сказать, был врачом весьма известным и авторитетным – так что благодарил его титулярный советник, возможно, и не зря. Но сам чрезмерно паточный тон публикации заставляет усомниться в абсолютной чистоте его намерений.
Для сей цели искали и нашли помещение, находящееся среди города, и имеющее все нужные к тому удобства. Оно находится на углу Большой Морской, на Невском проспекте, в доме Косиковского, над Аптекою г. Типпера, в 3-м этаже. Помещение сие уступлено, с человеколюбивою готовностью для вышеизъясненной благотворной цели, господами членами тамошнего Клуба.
Современный адрес дома Косиковского – Невский пр., 15, хорошо известен и нынешним петербуржцам. Автор обращения, Осип Осипович Реман, читателю также встречался: он был одним из самых авторитетных врачей тогдашней столицы, лейб-медиком двора, удостоенным множества наград и почестей. Нет сомнения в том, что его призыв коллеги услышали.
Доктор Герман, заметим в скобках, был тогда самым популярным в столице гомеопатом.
Башуцкий пишет о Елизавете Ивановне Игнатьевой, супруге директора Артиллерийского департамента Военного министерства Гавриила Александровича Игнатьева; ей было сорока два. Похоронили генеральшу на Смоленском холерном кладбище.
Удивительное дело: если заглянуть в официальную статистику болезней и смертности тех дней, кажется, что все уже начало идти на лад:
2 июля – 482 заболевших и 272 умерших;
3 июля – 383 заболевших и 251 умерший;
4 июля – 394 заболевших и 216 умерших;
5 июля – 317 заболевших и 193 умерших;
6 июля – 324 заболевших и 175 умерших;
7 июля – 314 заболевших и 179 умерших.
В те дни открывались новые больницы: 5 июля, например, почти одновременно освятили сразу две – на 170 кроватей в Каретной части столицы, и на 25 кроватей на Петербургской стороне, – и это были далеко не последние открытые в холерной столице стационары.
Александр Федорович Ланжерон
Примерно в те же дни холера похитила еще одного военачальника, героя Отечественной войны 1812, чей портрет в Военной галерее Зимнего дворца висит недалеко от портрета Ланжерона. Генерал Василий Григорьевич Костенецкий снискал себе славу на полях сражений, но перед эпидемией тоже не устоял.
Василий Григорьевич Костенецкий
В те дни, впрочем, холера уже явно шла на спад, пусть и неохотно, о чем говорит и статистика:
8 июля – 196 заболевших и 117 умерших;
9 июля – 190 заболевших и 119 умерших;
10 июля – 174 заболевших и 95 умерших;
11 июля – 140 заболевших и 94 умерших;
12 июля – 104 заболевших и 60 умерших;
13 июля – 108 заболевших и 60 умерших;
14 июля – 99 заболевших и 108 умерших;
15 июля – 88 заболевших и 54 умерших.
Но все еще продолжала выдергивать. Знаменитый живописец-декоратор, создатель Павловского парка и множества интерьеров Пьетро Гонзаго умер от холеры 25 июля (последний покой он нашел на холерном участке близ Волковского кладбища). 30 июля – дата смерти выдающегося океанографа, первого русского писателя-мариниста, адмирала Гаврилы Андреевича Сарычева. Он обошел невредимым множество морей, участвовал в Русско-турецкой войне, но от холеры не спасся. Погребен был на Куликовом поле, на Выборгской стороне.
В тот же день, 30 июля, общее число заболевших холерой составило в столице 21 человек, умерших – 15 человек. Сутками позже соотношение было существенно ниже: 19/9.
Яблоки тут были ни при чем.
Вот и еще одну причину эпидемии сыскали современники: тело великого князя Константина Павловича, умершего также от холеры.
Паника, впрочем, погасла так же быстро, как и вспыхнула. Тем более, что и газеты – в отличие от прошлого года – на холеру не обращали ни малейшего внимания. Исполняли, надо думать, полученное сверху распоряжение воздержаться от нагнетания страстей. А Николай Иванович Греч писал о той холере Фаддею Венедиктовичу Булгарину 31 августа 1832 года: «Любезнейший Булгарин! Скажи, сделай милость, что это за подлецы у тебя здешние корреспонденты! Возможно ли находить им удовольствие в том, чтоб тебя стращать и расстраивать со мною!
Церковь во имя Воскресения Христова в Коломне
Прав был Греч. За четыре холерных месяца 1832 года – с начала августа по первые числа декабря – в Петербурге заболели этой болезнью 753 человека и умерли 441. Не так и мало, конечно, причем среди жертв болезни были и на этот раз люди известные – например, Екатерина Петровна Голенищева-Кутузова, супруга члена Государственного совета Павла Васильевича Голенищева-Кутузова, ушедшая из жизни 5 октября 1832. Но все-таки размах болезни был ничуть не сравним с 1831-м!
И постфактум: в память об избавлении города от холеры 1831 года возвели церковь во имя Воскресения Христова в Коломне, на нынешней площади Кулибина, а также две часовни на Грязной (ныне Марата) улице, возле Никольской единоверческой церкви. От коломенского храма ежегодно, 24 июля, отправлялся крестный ход в память избавления от холеры – вокруг Матисова острова; аналогичный крестный ход направлялся 28 июля от церкви Преображения Господня при Императорском Фарфоровом заводе к селу Смоленскому. Свой крестный ход в память о спасении от холеры ежегодно стал совершаться и в Царском Селе – 5 июля, с образом Знамения Божией Матери.
Огромны здания больницы,
Полмертвые пьют жизни сок,
Граждане знатные, вельможи,
От смерти входы сторожат;
Сугубя миг, врачи всечасно
Пространство облетают града,
Их ум крылатый, быстрый взор,
Под кровом хижин и в чертогах
Страдальцев бедных видят муки
И облегчение несут.
Журналист Владимир Петрович Бурнашев позже вспоминал о том, что последовало за публикацией – и да простит читатель автору длинную цитату, завершающую эту главу: «Тогдашние газеты, в особенности „Северная Пчела“ Греча и Булгарина, подтрунивали над этим великодушным даром его сиятельства и давали прозрачно чувствовать и понимать, что если граф сам не скупит всех экземпляров, продававшихся по рублю… то пострадавшие от холеры не увидят этих денег, как своих ушей.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также: