Медведев и гепатит с

Каждый 33-й житель планеты однажды узнает, что болен хроническим вирусным гепатитом C — смертельно опасным заболеванием, итогом которого, как правило, становится цирроз или рак печени.

До недавнего времени эффективного и безопасного лечения от него практически не было. В 2013 году ученые вывели надежную комбинацию биохимических веществ на основе Софосбувира (Sofosbuvir), и сегодня, без преувеличения, весь мир забыл о страхе перед неизлечимой прежде болезнью.

В России, к сожалению, ситуация иная. Сегодня в нашей стране официально зарегистрировано 1 800 000 больных хроническими вирусными гепатитами.

По словам главного внештатного специалиста по инфекционным заболеваниям Минздрава РФ Ирины Шестаковой, вирусными гепатитами чаще всего заражаются через кровь (парентеральным путем).

Перебирать варианты можно бесконечно: здесь и употребление внутривенных наркотиков, и татуировки, и пирсинги, и медицинский, в том числе стоматологический, инструментарий и пр.

С 2010 года в стране ежегодно регистрировалось от 55 до 57 тысяч новых случаев гепатита С. Если брать все формы хронического гепатита, доля пациентов с гепатитом С среди них достигает 77-78%.

Данные референс-центра по вирусным гепатитам ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора свидетельствуют, что всего гепатитом поражено около 4% населения страны, то есть 4,5–6,5 млн человек. Специалисты Всемирной организации здравоохранения добавляют, что около 70% инфицированных живут, не зная своего статуса.

Только сделав фибросканирование, можно точно понять, насколько поражена фиброзом печень. И уже тогда врачи смогут определить, насколько сильно пациент нуждается в лечении и как срочно ему нужна квота на столь дорогие, но спасительные лекарства.

10 000 пациентов, о которых говорит Бабихина, это те, кому посчастливилось попасть в квоту на лечение за счет государства. Самому же купить и провести курс Софосбувира и Даклатасвира (Daclatasvir), чтобы практически гарантированно избавиться от вируса, практически невозможно.

Во-первых, цена непомерная — 1 млн рублей. Во-вторых, надо очень постараться найти препараты.

В результате по количеству больных мы опережаем Индию, а по числу пациентов, получающих лечение, занимаем четвертое место с конца.

Цена от производителя

Как свидетельствуют эксперты, цена на Софосбувир в США по разным источникам колеблется от 85 000 до 150 000 долларов за 12-недельный курс, в Великобритании — 35000 фунтов. В сентябре 2014 года Компания Gilead — производитель революционного препарата — объявила, что выдаст лицензии на его производство для 91 развивающейся страны.

Надо понимать, что любая фармацевтическая компания — это, прежде всего, бизнес, а, значит, прибыль. Разработка, защита, регистрация, реклама и вывод на рынок препаратов – длительный и крайне дорогостоящий процесс. Поэтому никого не удивляет, что стоимость нового лечения от гепатита C в России стоит 1 млн рублей.

Спасительные дженерики

Спасение пришло откуда не ждали. В числе стран, которым компания Gilead разрешила торговать дженериками Софосбувира, оказались Индия и Египет. Предприимчивые российские бизнесмены сразу же наладили челночный бизнес на несоизмеримо дешевых по сравнению с оригинальным препаратом дженериках. Но и здесь оказалось не все так просто.

Дело в том, что дженерики Софосбувира, индийские, египетские — любые, в России запрещены. Бизнесмены возят их на свой страх и риск. Их товар в любой момент могут изъять, а сами они могут нарваться на крупный штраф и даже конфискацию имущества.

Законопослушным пациентам, страдающим от хронических вирусных гепатитов, остается одно — ждать. Эксперты подсчитали, чтобы вылечить всех официально зарегистрированных на сегодня в России больных гепатитом С, понадобится не меньше 180 лет. Только дождутся лечения не все.

А как у них?

По словам экспертов, в Молдавии, курс Софосбувира и Даклатасвира (речь здесь и далее идет, подчеркнем, о дженериках) стоит порядка 70 долларов. В Колумбии и некоторых других странах Южной и Центральной Америки — от 22 до 35 долларов. Гораздо дешевле, чем в России, лечение этими препаратами в Казахстане, Кыргызстане, Грузии.

Возможно, это связано с тем, что в этих странах населения гораздо меньше, чем в России, соответственно, и больных. Главное же состоит в том, что, согласно добровольному соглашению между разработчиками препаратов и независимыми фармацевтическами компаниями, производство и продажа дженериков [Софосбувира] разрешена лишь в странах с низким уровнем дохода.

Россия же, по данным Всемирного банка, относится к странам с уровнем доходов выше среднего. Значит, по мнению производителей, может позволить себе покупать не дешевые дженерики, а сам препарат за его полную стоимость.

Медики из Аргентины, Грузии, Индии, Кыргызстана, Таиланда, России и Франции рассказали, как обстоят дела с лечением гепатита в их странах.

Во многих из них сообщества пациентов предпринимают активные действия для устранения патентных барьеров, которые приводят к завышенным ценам. Так, в Аргентине и Бразилии организации RedLAM и ABIA подали возражения против патентов на Софосбувир. В результате [за счет выхода на рынок дженериков] стоимость препарата в Аргентине снизилась с 6000 до 638 долларов за курс, в Бразилии цена на оригинал упала с 7500 до 4200 долларов. В Малайзии пациентские организации потребовали внедрение механизма принудительного лицензирования. И как итог, правительство этой страны выдало принудительную лицензию на Софосбувир — цена препарата тут же снизилась с 12 тысяч долларов за курс до 250.

Как помочь нашим пациентам?

Над этим вопросом ломают головы и специалисты, и эксперты. Ежегодно регионы закупают препараты от вирусных гепатитов на 3,6 млрд рублей. При этом, по словам экспертов, всего лишь 23% из этих 3,6 млрд рублей идут на закупку современных противовирусных препаратов прямого действия, остальные 77% — на устаревшие интерфероновые схемы. Причина в том, что стоимость пегилированного Интерферона намного дешевле, чем курс Софосбувира с Даклатасвиром.

И только Москва может позволить себе лечить больных масштабно. Столичная программа действует уже третий год. Московские закупки препаратов 2017 года были много внушительнее, чем годом раньше тратила на них вся Россия. Но Москва такая одна.

После Софосбувира в России зарегистрировали и следующие [основные] препараты прямого противовирусного действия: Симепревир, Асунапревир, Даклатасвир, Нарлапревир (российский), Викейра ПАК. В стадии клинических исследований — Харвони и Экплюза. Со дня на день будут зарегистрированы также Мавирет, Гразопревир и Элбасвир.

Иными словами, чтобы лечить гепатиты современными препаратами прямого противовирусного действия, в стране есть все основания и возможности. Но дальше начинается другая история — включаются проверяющие органы, у которых возникают вопросы уже к врачам: на основании каких документов вы выписываете этот препарат?

Ответить многим докторам-инфекционистам нечего: только в семи регионах соответствующими нормативными актами и приказами утверждены клинические рекомендации, разработанные в 2016 году Международной ассоциацией специалистов по инфекционным заболеваниям (МАСОИ) и утвержденные Минздравом РФ.

В остальных 79 регионах этого нет, соответственно, у медиков теоретически могут возникнуть проблемы. Чтобы избежать ненужных вопросов, они лучше предложат устаревшее, но разрешенное всеми региональными нормативными документами лечение.

Мешают развитию в России современной терапии гепатитов и другие факторы.

Полная катастрофа с диагностикой, подчеркивают эксперты. Минимально необходимый для подбора терапии комплекс обследований сделан лишь 5% из 1 800 000 официально зарегистрированных Минздравом больных.

Из-за того что не каждый российский город или больница имеют необходимое оборудование, ПЦР (анализ крови методом ПЦР, позволяющий выявить генетический материал вируса — прим. ФАН) сделан лишь 35% пациентам (140 000 чел.), генотип вируса определен у 23% больных (92 000 чел.), стадия фиброза установлена лишь у 14% (56 000 чел.).

Как специалисту подобрать эффективное лечение?

Ну а дальше все упирается, опять же, в деньги. Стоимость комплекса диагностики в Москве — 20-25 тыс. рублей. В Новосибирске – 12-15 тыс. рублей. Могут ли ее позволить себе больные, если средняя зарплата в России — 35 тысяч?

Наши подтягиваются

Российские фармацевты тоже занялись производством противовирусных препаратов прямого действия. Два дженерика проходят сейчас в Москве сравнительные клинические исследования.

Как показывает опыт, многие российские Интерфероны немногим дешевле, чем зарубежные, а цена отечественного Нарлапревира на порядок выше иностранного Асунапревира, который кстати, не включили в ЖНВЛП именно потому, что есть отечественный аналог.

Потихоньку подвижки в лечении гепатитов идут, несмотря ни на что.

Именно по причине нежелания производителя существенно снизить цену на Софосбувир, его не включили в перечень ЖНВЛП. Как это отразится на пациентах? Это означает, что регионы и лечебные учреждения смогут закупать препарат, но это повлечет за собой риск претензий со стороны проверяющих органов.

К примеру, в некоторых региональных программах жестко прописана закупка только препаратов, включенных в ЖНВЛП.

Решительные меры

Но когда возникает угроза национальной безопасности или в каких-то подобных ситуациях, патент может быть отозван. И любой независимый производитель или фармкомпания вправе начать производство препарата самостоятельно.

Многие эксперты считают, что России необходимо перенимать китайский опыт. Китайцы, не церемонясь, не оглядываясь на санкции, развивали собственные производства, основанные на чужих технологиях.

У этого предложения есть как плюсы, так и минусы, считает Коваленко. Софосбувир под патентной защитой, необходимо работать с производителям, доказывая ему необходимость снижения цены, если хочет продавать на российском рынке.

Ксения Бабихина считает, что необходимо всеми способами добиваться снижения цены на Софосбувир. Либо при помощи переговоров с Gilead, либо — выдачи добровольной лицензии фармкомпании в России, либо выдачи принудительной лицензии как крайней меры, если не удастся достичь договоренностей.

Член комитета Государственной Думы РФ по охране здоровья Сергей Фургал уверен: проблему с недоступностью препаратов для лечения гепатита C надо решать, и чем быстрее, тем лучше.

При этом производство дженериков нельзя назвать долгосрочным решением.

Что касается жесткой, неуступчивой позиции компании-производителя Софосбувира, которая диктует цены, то Россия, по словам депутата, должна действовать решительно.

"Коронавирус - это даже не оспа. Тут и сравнивать не нужно. Мы справимся", - сказал профессор Виктор Зуев и рассмеялся. И после всех прочитанных на фейсбуке ужасов на душе правда стало легче. Профессор, член Нью-Йоркской академии наук, руководитель отдела микробиологии латентных инфекций Института им. Гамалеи - наш супермен. В 1960 году он, без прививки, но в резиновых сапогах и с ватной маской на лице бросился на ликвидацию заразнейшей оспы, грозившей устроить в столице настоящий апокалипсисис .

Мы уже писали о том, как в 1959 году художник Алексей Кокорекин привез из Индии страшный "сувенир". Любознательный художник побывал на обряде похорон индуса и умудрился прикупить оставшийся после покойного ковер. По возвращении попал в Боткинскую больницу, где поначалу решили, что художник болен гриппом. Вскоре Кокорекин скончался, а такие же симптомы заболевания обнаружили у его соседей по палате и даже - пациентов этажом ниже. Тогда-то и возникло подозрение, что гость из Индии привез в Москву черную оспу.

В те годы 30-летний Виктор Зуев работал младшим научным сотрудником НИИ вакцин и сывороток им. Мечникова .

Оспа отличается высокой заразностью, поэтому критически важно было найти и изолировать всех контактеров. Молодой 31-летний ученый вызвался добровольцем отбирать пробы на анализ.

О том, как происходила борьба с оспой и о перспективах нынешней борьбы с коронавирусом мы поговорили с Виктором Абрамовичем.

РЕЗИНОВЫЕ САПОГИ И ВАТНАЯ МАСКА СПАСЛИ ОТ ОСПЫ

- Виктор Абрамович, как случилось, что отбирать пробы отправили человека, у которого не было даже прививки?

- Меня отпустили с легким сердцем, потому что считали, что я привит экспериментальной вакциной. В то время телячья вакцина, которая была в ходу, вызывала много осложнений и поэтому долгое время ученые мечтали создать "мягкую" вакцину. Такую вакцину, выращенную из куриных эмбрионов, поставили мне. Однако после того как вспышка оспы была погашена, выяснилось, что она не работала, была просто водой.

Оспа отличается высокой заразностью Фото: EAST NEWS

- Оспа отличается высокой заразностью. Заразился даже истопник, который не контактировал с Кокорекиным, а просто проходил мимо палаты. Как вы избежали инфицирования?

- Вы правы, вирус оспы относится к возбудителям первой группы. Сейчас в этой группе много " жильцов ", а тогда было два: вирус оспы и возбудитель чумы. На мне не было ничего специального. Ни особой маски, ни специальных антисептиков. Я приехал в Боткинскую больницу, принял душ, мне выдали белье, рубашку, два халата и резиновые сапоги. Причем, я ношу сорок пятый, но моего размера не оказалось. Сказали: "есть сорок второй и сорок третий, но оба правые". Так я взял сорок третий и работал, как балерина на пуантах. Никаких специальных масок тоже не было: вместо них - комок ваты, завернутый в марлю.

Мне предстояло брать мазки из зева, но не было даже специальных палочек. К счастью, перед тем, как отбирать пробы, я зашел в институт Склифосовского и рассказал ситуацию операционным сестрам. Они мне дали толстые , с карандаш, палочки с намотанной на них ватой. Можете себе представить, с каким изяществом я лазил этими палочками в носоглотку, в то время как больные кашляли и чихали.

- Как была налажена работа по спасению города от оспы?

- Оспа отличается высокой заразностью, поэтому критически важно было найти и изолировать всех контактеров: членов семьи, друзей, коллег, контактных людей и контактировавших с контактными. Поэтому набиралась огромное количество "подозреваемых". Кого-то снимали с поездов, одного товарища вернули из ГДР и посадили на карантин. Вернули из комиссионок все товары, которые привез Кокорекин.

Боткинскую больницу тут же перевели на казарменное положение, взяли под охрану милицией и не выпускали персонал. Белье, которого не хватало - вскрывали из неприкосновенного запаса противовоздушной обороны. Всего под наблюдением в Москве находилось больше девяти тысяч человек, а три с половиной тысячи вторично контактировавших находились на дому. За пять дней привили всю Москву, больше шести с половиной миллионов человек.

Bирус оспы относится к возбудителям первой группы Фото: EAST NEWS

- Я не очень понимаю, зачем было прививать Москву, если прививки у людей уже были.

- Привитой - это значит иммунизированный, но любой иммунитет можно пробить приличной дозой вируса. Здесь доза была очень приличная, не зря у 39 человек обнаружили вариолоид, то есть - оспу привитых.

- Вам не кажется чудом, что в шестидесятом году удалось сдержать вирус оспы?

- А я всегда говорил, что наша санитарная служба была лучшей в мире и это демонстрировалось не раз. Не зря же говорят, что мы выиграли две войны: одну на поле брани, другую - с инфекциями. Мы не допустили эпидемии и в войну. В то время я работал санитаром в военно-санитарном поезде, в последнем вагоне. Последние вагоны предназначались как изоляторы, но инфекционных больных у нас не было, поэтому последние вагоны использовались для бойцов, получивших ранения в пах. В обычном вагоне их затравили бы шутками.

ВОЗМОЖНО, НАМ ПРИДЕТСЯ ПОДРУЖИТЬСЯ С КОРОНАВИРУСОМ, КАК С ГРИППОМ

- Насколько опаснее оспа, с которой вам пришлось сражаться, нынешнего коронавируса?

- Вы смеетесь? Никакого сравнения. Понимаете, какая штука. Эти все страхи про коронавирус пока только по первопутку. От коронавируса нет вакцины, нет лекарств, возбудитель пугает новизной, он очень прилипчивый и распространяется типа вируса гриппа. Но его патогенность невелика. Скоро вирус сойдет на "нет", волна страха и неведения схлынет. Однако, неприятно то, что эта зараза может войти в число наших ежегодных "приятелей".

Маски в основном, обеспечивают защиту от слюны. Поэтому они нужны людям, которые находятся в группе риска Фото: REUTERS

- Что вы хотите этим сказать? Все будет повторяться каждый год?

- Не исключаю, что самое интересное ждет нас впереди. Люди выздоровели, но вопрос в том, остались ли они вирусоносителями. Поэтому возможна аналогия с гриппом. Хорошо знакомый нам грипп мы ждем два раза в году: весной и осенью, когда сыро и понижается иммунитет. Но летом-то гриппа нет! Куда он девается? Не в спальню же уходит. Нет, он сохраняется в организме.

- То есть, коронавирус обеспечит нам вспышки по типу гриппозных?

- Я к этому и веду. Мы не знаем, как коронавирус изменит нашу жизнь. Например, еще в семидесятые годы мы доказали, что вирус гриппа может вызывать медленную гриппозную инфекцию. Такая инфекция имеет длительный инкубационный период, который может доходить до пятидесяти лет, но когда она просыпается - то остановить ее уже невозможно: она приводит к летальным последствиям. Медленная инфекция может формироваться после перенесенного заболевания; в результате иммунизации; и, главное - вирус гриппа способен проходить через плаценту как горячий нож через сливочное масло. В результате человек рождается с виду абсолютно здоровым, но с заложенной бомбой внутри.

Как ведет себя коронавирус - я не знаю. Но исключать ничего нельзя.

- Есть теория, что коронавирус создали искусственно.

- Я отвечу философски: не думаю, что это так, но в жизни все может быть. Да, меня тревожат разные лаборатории, особенно - американская лаборатория в Грузии , где в один день погибло 24 человека, а потом еще несколько десятков.

Все эти экзерсисы вселяют сомнения. Но надо понимать, что существует масса естественных путей для формирования штаммов. Это - подарки цивилизации. В Советское время мы не выезжали за границу, разве что - в деревню, на дачу, на море. Сейчас мы стали ездить дальше и чаще. Вследствие далеких поездок мы перемешиваемся с человеческими массами, у которых другая микрофлора. Мы никогда не знаем, какими могут быть последствия этого перемешивания. У местных жителей к какому-то заболеванию может оказаться бытовой иммунитет, которого нет у нас. Как известно, во время вспышки полиомиелита в зоне риска оказались дети зажиточных людей, ведь у бедняков этот бытовой иммунитет от полиомиелита был.

ОТ ИНФЕКЦИИ СПАСУТ ХОРОШАЯ ПИЩА И БЛАГОРАЗУМИЕ

- Когда-то от страшной оспы вас спас кусок ваты. Какие маски спасут сейчас?

- Маски эти, в основном, обеспечивают защиту от слюны. Поэтому они нужны людям, которые находятся в группе риска: врачам, контактирующим с пациентами, чихающим больным. Вам, если вы не чихаете и не идете в рассадник болезни, эти маски не нужны. Вирус ведь не вылетает на метле, он вообще не летает. Я, например, сегодня собираюсь по делам в Сбербанк, буду там без маски. А мне - уже за девяносто, я в зоне риска.

- Как можно обезопасить себя в это трудное время?

- Важно сохранить здоровым иммунитет и поэтому нужно рационально питаться, не исключая ничего, что характерно для питания людей в нашем регионе. Важно прививаться. Например, я прививаюсь от гриппа каждый сентябрь. Мне неважно, попадет вакцина в штамм или не попадет: но в составе инфекции есть белки, которые близки у разных штаммов поэтому, когда происходит процесс размножения вирусов, иммунитет отвечает на все белки. В прошлом году я заболел, но, благодаря прививке, это продолжалось всего два дня.

- Как вы считаете, справиться с оспой в Советское время было сложнее, чем сейчас с коронавирусом?

- Еще бы! Тогда мы не были готовы, оспа свалилась как снег на голову. Да и опасность была несравнимо страшнее, ведь вирус оспы и рядом не стоял с коронавирусом. Здесь - все под контролем, мы были готовы к происходящему, потому что видели, как все происходило в Китае . Да, сейчас число заболевших растет и будет расти, потому что мы не можем бросить наших людей, которые остались за рубежом. Пока мы не привезем их всех - количество больных будет увеличиваться.

- Таксисты в Москве боятся, что город закроют на карантин.

- Это невозможный сценарий, Москва не может жить в башне из слоновой кости. Связи будут сохраняться, да и сейчас у нас эти связи есть даже с Китаем. Что-то везем туда, что-то оттуда. Но все - в пределах разумного, а разумным считается то, что под контролем.

- На ваш взгляд, все ли мы делаем правильно в этой борьбе с коронавирусом?

- Мы делаем все абсолютно правильно. Поводов для беспокойства нет. Все будет хорошо, я даже не сомневаюсь.

Правозащитники продолжают бороться в России за доступное лечение для пациентов с вирусными гепатитами. Несколько общественных организаций, в том числе представители некоммерческого партнёрства "Е.В.А.", благотворительного фонда "Гуманитарное действие" и организации "Коалиция по готовности к лечению" (занимается мониторингом лекарственного обеспечения ВИЧ-положительных и пациентов с гепатитами), написали обращение к Дмитрию Медведеву. Они просят принять госстратегию по борьбе с вирусными гепатитами.

Летом 2017 года с такой просьбой активисты обращались в Минздрав. В ведомстве посчитали, что тех мер, которые применяются для борьбы с гепатитом сейчас, вполне достаточно.

— По итогам коммуникации с Минздравом стало понятно, что без распоряжения сверху, то есть из правительства, такие документы не разрабатываются. Поэтому пациентские организации обсудили содержание письма и отправили его на имя председателя правительства, — рассказал Лайфу Алексей Лахов, координатор проектов по вирусным гепатитам НП "Е.В.А.".

По мнению авторов обращения, в нашей стране просто необходимо разработать конкретный план по борьбе с распространением гепатита. Для этого нужны деньги и специальная нормативно-правовая база. В прошлом году правительство подписало госстратегию по борьбе с ВИЧ-инфекцией. Активисты считают, что подобный документ необходим и для борьбы с гепатитом.

"Каждый год в Российской Федерации регистрируется более 50 тысяч новых случаев заболевания хроническим вирусным гепатитом С (ХГС) — больше, чем выявляется ежегодно в Индии или Китае", — говорится в обращении.

При этом лечение получают лишь единицы. По данным Коалиции по готовности к лечению, в 2016 году за счёт бюджета лекарства для терапии гепатита С получили только девять тысяч человек (это менее 0,2% от числа заболевших). Хуже только в Монголии и ЮАР, констатируют активисты.

Как сказано в письме, кроме того что растёт количество заболевших, больше становится случаев циррозов и рака печени — это самые страшные последствия гепатита, если его не выявляют и не лечат. Когда у людей появляются такие заболевания, государство это игнорировать уже не может и тратит на их лечение большие деньги.

Например, по подсчётам специалистов Российского национального исследовательского медицинского университета им. Н.И. Пирогова и НИУ ВШЭ, в 2013 году из-за неблагоприятных исходов только вирусного гепатита С российская экономика потеряла более 29 миллиардов рублей.

"Стоимость одной операции по трансплантации печени и начального послеоперационного сопровождения составляет более двух миллионов рублей, что как минимум в пять раз превышает стоимость лечения хронического вирусного гепатита у одного пациента", — говорится в письме.

Избежать этого можно, если оперативно выявлять и лечить гепатит на ранней стадии.

— Мы не должны забывать об экономических последствиях увеличения поражённости хроническими вирусными гепатитами В и С: около 96% больных — это взрослое население, 82% из них — трудоспособного возраста. Без значительного увеличения охвата противовирусной терапией в России в 2017–2021 гг. возможен рост более чем в два раза числа умерших от хронического гепатита С и на 45% — от цирроза печени, — ранее пояснялаглавный внештатный специалист по инфекционным болезням Минздрава РФ Ирина Шестакова.

По словам руководителя отдела мониторинга Коалиции по готовности к лечению Алексея Михайлова, доступность препаратов для лечения гепатитов в России действительно крайне низкая. Закупают в основном устаревшие препараты, но даже их недостаточно, чтобы охватить всех пациентов.

— Причины этого кроются как в дефиците бюджета, так и в высоких ценах на препараты для лечения гепатитов. Например, цена курса только "Софосбувира" (препарат для лечения гепатита С. — Прим. Лайфа) составляет 675 тысяч рублей, а стоимость комбинации "Софосбувира" и "Даклатасвира" (один курс) может составить ориентировочно больше 1 млн рублей, — пояснил эксперт.

Как ранее рассказывал Лайф, год от года государство выделяет больше денег на борьбу с гепатитом. Например, в 2016 году государство потратило на неё чуть более 3,6 млрд руб. По сравнению с 2015 годом объём средств вырос более чем на 34%.

Однако, несмотря на активизацию Минздрава, ежегодно регистрируются десятки тысяч впервые выявленных случаев гепатита С. Только в 2016 году было зарегистрировано почти 53 тысячи новых случаев.

Активисты рассчитывают, что обращение в правительство не останется без внимания и будет рассмотрено в самое ближайшее время. А пока напоминают, что гепатит — это не приговор. Важно правильно и вовремя лечиться. Но стоит помнить, что лучшая защита — это профилактика.

— От гепатита В нужно обязательно делать прививки. Желательно проводить и вакцинацию от гепатита А. Причём, если вам делали её в детстве, всё равно необходимо сдать анализы и посмотреть, действует ли ещё иммунитет, — рассказал Алексей Лахов. — У многих людей он сохраняется до конца жизни (при условии проведения трёхэтапной вакцинации), однако бывает и так, что через семь лет, например, нужно делать повторно. От передачи вируса половым путём защитит презерватив. Также необходимо посещать только проверенных стоматологов, тату-мастеров, мастеров маникюра — все инструменты должны тщательно обрабатываться.

В Департаменте пресс-службы и информации Правительства России не смогли оперативно ответить на запрос Лайфа и прокомментировать ситуацию.

– Сколько в России на данный момент зарегистрировано больных хроническим гепатитом С?

– Официальные данные таковы, что на конец 2015 года таких больных насчитывалось около 1,8 млн человек. Но с 2009 по 2015 год, опять же по официальной статистике, у нас ежегодно регистрировалось от 55 до 57 тысяч новых случаев хронического гепатита С, или около 397 тысяч за весь период. Такие данные предоставил нам Роспотребнадзор.

Если брать все формы хронического гепатита, то среди них доля пациентов с гепатитом С достигает 77-78%. Подчеркну, это мы говорим, опираясь на официальную статистику. По данным референс-центра по вирусным гепатитам ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, всего гепатитом поражено около 4% населения страны, то есть 4,5–6,5 млн человек. Это, конечно, оценочные данные, но они есть.

– Как чаще всего россияне заражаются парентеральными вирусными гепатитами?

– Парентеральными вирусными гепатитами (гепатитом В, С или дельта) чаще всего заражаются через кровь (парентеральным путем). К этому пути относятся заражение через употребление внутривенных наркотических препаратов, лечебно-диагностические манипуляции, сопровождающиеся нарушением целостности кожи, через медицинский, в том числе стоматологический, инструментарий, при нанесении татуировок, пирсинге, акупунктуре, через контакт со слизистыми оболочками (даже неповрежденными!) и с кровью зараженного человека и др.

В качестве примера могу привести путь передачи вирусных гепатитов, связанный с трансфузией крови и ее препаратов. Например, из-за массового применения в нашей стране (до 2005 года) при гемостатической терапии компонентов крови, не проходящих вирусную инактивацию, до 95% пациентов с тяжелой формой гемофилии и наследственными коагулопатиями [болезни, связанные с нарушением свертываемости крови. – Vademecum] были инфицированы гепатитом С. В настоящее время, когда на федеральном уровне это было взято под жесткий контроль, этот путь распространения вируса был ликвидирован.

В последние годы все большее значение в мире приобретает половой путь распространения вирусных гепатитов. И, несомненно, его роль в развитых странах и в нашей стране будет возрастать (как показала нам эпидемиология ВИЧ-инфекции), как из-за распространения практики незащищенного секса, так и в силу так называемой сексуальной революции (а это частая смена половых партнеров, практика анальных контактов, сопровождающихся большей травматизацией слизистых и, соответственно, возрастанием риска попадания вируса в кровоток, и др.).

Нельзя забывать о возможности бытового пути передачи вирусов гепатитов В, С и дельта (пользование общими бритвами, лезвиями, маникюрными принадлежностями, зубными щетками и так далее) и вертикальной передаче (от матери плоду).

– Правильно я понимаю, что здесь, так же как и в случае с ВИЧ-инфекцией, основной путь передачи заболевания – через шприцы при потреблении наркотиков?

– По основным путям передачи ВИЧ есть официальная статистика, а вот по гепатиту С мне сложно такие цифры привести. Установлено только, что 95–98% пациентов заражаются гепатитом С через кровь.

Учитывая, что у нас в стране зарегистрировано всего 1,79 млн пациентов с гепатитом С, и опираясь на то, что с технической точки зрения эти данные очень плохо подвергаются расшифровке, мы можем сказать, что точных данных об основных путях передачи гепатита в России нет. Эпидемиологи не дают нам соответствующей информации.

Поскольку мы этих данных не имеем, до 50% новых случаев болезни имеют нерасшифрованный источник заражения. И это уже не просто недостаток статистического учета… Это – лазейка для дальнейшего инфицирования населения и распространения инфекции.

– Как вы предлагаете закрыть этот пробел?

– Минздрав работает над этим?

– Министерство здравоохранения сейчас абсолютно в теме вирусных гепатитов. Но вы сами понимаете, что если есть инфекция, то есть и источник инфекции, а значит, есть и последствия этой инфекции. Поэтому для того, чтобы решить проблему, нужно на всех этапах принять определенные кардинальные, но сбалансированные и взаимозависящие меры. Иначе это будет бесконечное вложение денег, которые будут уходить в песок. Понимание этого пришло, и, я надеюсь, Минздрав начнет предпринимать соответствующие шаги.

– Вы отметили, что официально в стране почти 2 млн человек страдают гепатитом. Какие средства ежегодно выделяются на их лечение?

Речь идет о том, что у нас до сих пор нет федеральной программы лечения хронических гепатитов, в частности гепатита С. А это чрезвычайно важно. Например, для лечения ВИЧ-инфекции у нас создана Государственная стратегия. По вирусным гепатитам ничего подобного нет.

В России действует многоканальная система финансирования лечения: ОНЛС, ОМС, региональное льготное обеспечение, целевые программы, деньги пациентов и др. По официальным данным, в 2011 году у нас пролечено 5 500 человек с хроническим гепатитом С. В 2014 году международная организация IMS Group дала данные, что было пролечено 8 948 человек. То есть за три года количество пролеченных пациентов выросло очень незначительно. Если сопоставить эти цифры с количеством новых случаев болезни, то станет понятно, насколько это мизерное число, и, что очень важно, если будет и в будущем лечиться такое количество пациентов, то переломить ситуацию с хроническим гепатитом С в стране мы не сможем.

По оценочным данным, ежегодное увеличение охвата противовирусной терапией пациентов с хроническим гепатитом С (ХГС) и достижение к 2019 году показателя 123 800 человек в год приведет к снижению числа пациентов с ХГС на 40%. А это даст в последующем значительное сокращение трат из федерального бюджета на профилактику гепатитов, лечение, оказание высокотехнологичной помощи и др.

– Сколько пациентов удалось пролечить в 2015 году?

– Никто не считал. Международная организация дает данные фактически спустя год.

– Минздрав не ведет такую статистику?

– Нет. По крайней мере, я ею не владею.

– Если нет федеральной программы по гепатиту, то, насколько я понимаю, нет и общего плана борьбы с этой инфекцией?

– На сегодняшний день как раз насущной проблемой стало создание такого плана противодействия распространению гепатитов на территории России, аналогичного плану борьбы с ВИЧ-инфекцией.

– Вы будете участвовать в разработке такого плана?

– Я очень надеюсь, что врачи-инфекционисты будут участвовать в разработке плана, поскольку это единственные врачи в России, которые по всем нормативным документам имеют право работать с такими пациентами. Однако в лечение пациентов с вирусными гепатитами и циррозами печени вирусной этиологии в нарушение всех нормативных актов вмешиваются специалисты других специальностей. В частности, в России гастроэнтерологи не имеют права лечить этих больных, ни законодательно, ни фактически. В действительности же часть пациентов с гепатитами наблюдаются врачами-гастроэнтерологами. В результате никто из нас не выигрывает, и не выигрывает в первую очередь пациент.

– На какой стадии работа над планом борьбы с гепатитами?

– Это активно обсуждается, но о сроках мне ничего не известно.

– Кто еще незаконно вмешивается в процесс лечения больных гепатитом?

– Вернемся к статистике. Хотелось бы понимать, насколько широко в России используется безинтерфероновая терапия гепатитов?

– Вообще в России используются как интерфероновые, так и безинтерфероновые схемы лечения таких пациентов. Давайте разберем ситуацию на примере Москвы. В 2015 году, согласно столичной программе лечения гепатита С, на достаточно большую сумму были закуплены лекарства, в том числе препараты для безинтерфероновой терапии.

Кроме того, на территории страны регистрируются, например, препараты зарубежного производства, которые относятся к безинтерфероновым схемам лечения, – они появляются у нас очень быстро после того, как проходят регистрацию в Европе и Америке. Обычно это происходит через 6–12 месяцев после их регистрации за рубежом. Это дает нам возможность использовать самые инновационные препараты.

Согласитесь, когда пациент по результатам клинического, лабораторного и инструментального обследования может быть пролечен интерферонсодержащей терапией с хорошим результатом, то почему от этого нужно отказываться? Это намного дешевле, чем вкладываться в безинтерфероновые схемы.

С другой стороны, если по результатам обследования, данным анамнеза (отсутствие ответа на интерферонсодержащую схему лечения, побочные эффекты от нее и так далее) пациенту показана только безинтерфероновая схема лечения, то она ему и рекомендуется. В этом смысле соблюдается строго индивидуальный подход.

Все эти разговоры по поводу того, что всех нужно лечить безинтерфероновой терапией, – это абсолютно неверный подход. Эффективность интерферонсодержащих схем лечения колеблется от 44% до 80%.

– Насколько инновационные препараты дороже стандартной терапии?

– При различной продолжительности лечения у разных пациентов (с циррозом, без цирроза) стоимость курса безинтерфероновых препаратов начинается от 770 тысяч рублей.

– Какое количество пациентов действительно соглашается лечиться?

– В этом смысле у нас очень большой разброс, как и во всем мире. В некоторых странах такая статистика: только 20% больных гепатитом С готовы лечиться, потому что остальные боятся побочных эффектов и собираются ждать появления препарата со стопроцентной эффективностью. В других странах приверженность лечению достигает 50–60%.

Мне известна и обратная ситуация: больной покупает дешевые лекарства от гепатита через интернет. Эти препараты ввезены на территорию страны незаконно, и в данном случае их качество абсолютно непонятно. Далее следуют консультации по телефону с врачами и самостоятельный прием лекарств.

– Минздрав запустил широкомасштабную информационную кампанию по профилактике ВИЧ-инфекции. Были и акция среди студентов, и флешмоб в соцсетях. Планируется ли проведение аналогичной кампании по профилактике гепатита?

– Мы понимаем, что ВИЧ-инфекция – это серьезная проблема. Понимаем, что ситуация с ВИЧ-инфекцией требует вложения огромных средств, чтобы взять ее под контроль.

Но вирусные гепатиты, как и ВИЧ-инфекция, – тоже социально значимая проблема. Однако к ним, по непонятным причинам, более спокойное отношение, увы. 28 июля – день борьбы с гепатитами. Надеюсь, что в ближайшее время мы все увидим серьезные шаги в решении проблемы вирусных гепатитов в России. Эту проблему невозможно решить только вложением денег в программы лечения! Нужно информировать население, потому что все мы стоим перед возможностью заражения гепатитом, привлекать пациентские, коммерческие и некоммерческие организации, профессиональные сообщества и организаторов здравоохранения и др. От всех нас зависит, получится ли обуздать вирусные гепатиты в стране или эта проблема так и будет нам отравлять существование.

– Вы со своей стороны в Минздрав эту идею доносите?

– Естественно. Я уже говорила, что Минздравом России и минздравами субъектов РФ сейчас уделяется много внимания проблеме вирусных гепатитов, в том числе обеспечению лекарственными препаратами. Работаем и с пациентскими организациями.

– Какая работа ведется по лекарственным препаратам?

– Некоторые регионы, поняв свою ситуацию (если на федеральном уровне не могут решить какие-то проблемы вирусного гепатита и возвести болезнь в такой же статус, как ВИЧ-инфекцию) выделяют деньги из бюджета на борьбу с гепатитами, на закупку лекарственных препаратов. Работают с главными инфекционистами регионов, и, конечно, там уже решается, какое количество денег можно потратить на интерферонсодержащие схемы лечения и какое – на безинтерфероновые, сколько пациентов необходимо пролечить. Все это упирается в бюджеты субъектов, которые ограничены. Чтобы выстроить стратегический план решения этой проблемы, нам очень нужна федеральная программа.

– Если разрабатывать такую программу по гепатиту, следует ли ввести централизованные закупки лекарств, как это произошло с закупкой АРВ-препаратов?

– Для того чтобы узнать, стоит ли подходить к закупкам централизованно, необходимо четко понимать, сколько и каких (на какой стадии болезни, с каким генотипом) у нас больных вирусными гепатитами. А для этого во всех субъектах Российской Федерации необходимо ввести единый регистр больных вирусными гепатитами и получить за один-два года полную информацию о пациентах, которые нуждаются в терапии. Из него станет понятно, сколько пациентов в каждом субъекте нуждаются в лечении и в каком, и какие на это потребуются деньги. Нельзя строить планы, не понимая ситуации, а мы пока ее до конца не понимаем. Необходимо, как во многих других странах мира, иметь эпидемиологическую модель развития ситуации с вирусными гепатитами в России. На основании подлинных, не оценочных, статистических данных строится эпидемиологическая модель, которая показывает, как будет развиваться ситуация в ближайшие годы, через 5, 10, 15 и более лет, если лечить и если не лечить больных. Сколько больных погибнет, скольким потребуется проведение трансплантации печени и, что не менее важно, сколько это будет стоить бюджету страны. У нас такой эпидемиологической модели до сих пор нет, а если и публикуются какие-то разработки, то они базируются на оценочных данных. Мы можем до хрипоты обсуждать, что нам нужно 20 млрд, 40 млрд, 70 млрд, а может быть, 2 млрд рублей. Это все гипотетически. Так никаких денег не хватит.

– Кто должен разработать эту модель?

– Конечно, все заинтересованные ведомства в тесном сотрудничестве с профессиональным сообществом. В Минздраве России идею создания реестра больных вирусными гепатитами поддерживают. Конечно, он должен быть в ведении Минздрава. Если Минздрав отвечает за оказание медицинской помощи, то, согласитесь, все направления организации оказания медицинской помощи, в том числе и учет больных, должны быть у него. Иначе у семи нянек дитя без глаза.