Профессор блохина гепатит с

Реорганизация работы НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина привела к очередному крупному скандалу в этом учреждении. Политика нового руководства НИИ детской онкологии и гематологии, входящего в НМИЦ, оказалась не принятой коллективом. Врачи и младший персонал жалуются на резкое снижение зарплат и увеличение нагрузки. Родители больных детей сообщают о том, что общаться с врачами они могут теперь только на бегу. Администрация НИИ, в свою очередь, утверждает, что никого из сотрудников не увольняли, нагрузка на врачей не увеличилась, а все нововведения идут на благо пациентов. Параллельно деятельностью главного онкологического центра страны интересуется прокуратура — в частности, завышением цен на услуги, из-за которого пациенты переплатили более 17 млн рублей.

В понедельник скандал в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина достиг апогея — у родителей больных детей, которые выходили общаться с журналистами, охрана отобрала пропуска и переписала их пофамильно. Вернули пропуска только после жалобы заместителю директора НИИ детской онкологии и гематологии Максиму Рыкову.

На днях родители маленьких пациентов направили обращение президенту России Владимиру Путину с жалобами на сложившуюся ситуацию: процедуры проводятся с задержками, у врачей не хватает времени на осмотры, детей отправляют долечиваться по месту жительства, хотя есть онкоцентры не везде, а качественные импортные препараты заменяют на дешевые российские аналоги.

Согласно приказу за подписью директора НМИЦ им. Н.Н. Блохина Ивана Стилиди, в августе он распорядился сократить 709,5 штатной единицы и утвердить новое расписание работы персонала. Объяснялось это упразднением невостребованных вакансий. А в июле медикам центра выплатили зарплаты в два-три раза ниже обычных.

— Наши лечащие врачи стали загнанными. У них бесконечные конференции и работа с документами. Мы лежим с марта, и мне есть с чем сравнить, — пояснила она. — Это не значит, что наш врач не уделяет внимания моему ребенку. Но сейчас он общается с нами на бегу. Приходит на работу в семь утра, а уходит тоже не раньше семи, а то и в девять. Он даже выспаться толком не успевает. Мы не видим снижения качества работы медиков, но моральная атмосфера — это важно. Мы им доверили самое дорогое — жизнь наших детей. Важно, чтобы руки врачей не дрожали.

Родители утверждают, что новая администрация запретила родителям просить помощи у фондов.

Кроме того, фонды по запросу родителей (и согласованию с лечащим врачом) закупали импортные препараты для лечения детей. Родители опасаются, что запрет коснется и этого.

— В октябре нам должны провести курс космегена. Его нам закупал фонд. Сейчас центр Блохина перешел на поставку отечественных препаратов. Но я хочу, чтобы ребенка лечили теми же лекарствами, которые ему уже помогли, — сказала женщина.

— Почему ее нечем платить, с этим сейчас разбирается Следственный комитет, — отметил он. — Многие врачи получили кто по 10 тыс. рублей, кто еще меньше в предыдущем месяце. Захотели уволить не только меня — многих людей, в том числе профессора Георгия Менткевича, который стоял у истоков отделения, он основатель и первый заведующий отделением трансплантации костного мозга, человек с самым большим опытом в нашей стране. Нам угрожали увольнениями, сокращениями ставок, предлагали уволиться по собственному желанию.

По словам Максима Рыкова, конфликт начался в июне, когда директором НИИ детской онкологии и гематологии аппарата управления назначили Светлану Варфоломееву. Врачи онкоцентра считают, что руководство захотело избавиться от всех неугодных сотрудников и привести новых людей из института им. Дмитрия Рогачева. Однако пока уволились немногие — три-четыре человека.

— Остальные пока держатся, они хотят оставаться со своими пациентами. Но многие уже подумывают о том, чтобы все-таки написать заявление об увольнении, потому что в такой обстановке всем очень тяжело. Онкология сама по себе область медицины достаточно напряженная с эмоциональной точки зрения, а тут еще нагнетается такой конфликт, искусственно создается, пытаются людей стравливать, поощряется стукачество, — добавил Максим Рыков. — После сокращения вакантных ставок руководство намерено сокращать и действующие — оно уже озвучило свою позицию по этому вопросу.

Профессор Георгий Менткевич

— Где-то по 50 тыс. рублей сняли с сестер, по 70–80 тыс. — с врачей, а на следующий месяц, то есть на последний, мне даже не дали распределения: сколько мы заработали как отделение, сколько должны выделить на зарплату, — сказал он. — Я прошу врачей не увольняться, хотя практически у всех есть места, куда их возьмут, потому что это высококлассные специалисты. Но у нас масса сложных тяжелых больных, которые нуждаются в профессиональном обеспечении. И в России очень мало мест, которые это делают и в течение многих лет на международном уровне, с международными протоколами, с колоссальным опытом. Мы всё равно будем делать для пациентов абсолютно всё.

По его словам, пока сколько-нибудь принципиального изменения в качестве лечебного процесса не произошло, и это исключительно заслуга персонала. Что касается родителей, то врачи просят их не делать отчаянных шагов — например, отговорили их выходить с протестами на Каширское шоссе.

— Пришли специалисты, которых не было раньше. У нас появился детский кардиолог, детский невролог — специалисты, которые обязательно нужны детям, получающим интенсивную терапию, — сказала Светлана Варфоломеева. — До нашего прихода сюда никому из детей здесь не делалась эхокардиография, для этого дети ездили в другие центры за деньги.

Говоря о снижении зарплат врачам, она не отрицает, что это произошло разово, в июле. Но причину объяснить не может.

— Ни одного врача на полставки не переводили. В июле на один месяц было снижение зарплаты. Я работаю с 4 июня. Поверьте, я не знаю, как это могло получиться, — сказала она.

Что касается дополнительной нагрузки, ее новый директор НИИ детской онкологии объяснила необходимостью создания электронного документооборота.

— В этом центре нет электронной истории болезни. Для меня это катастрофа, потому что электронная история болезни позволяет объединить все подразделения, существенно уменьшить нагрузку на персонал, — заявила она. — Чтобы инкорпорировать нашу работу в электронную систему, надо ввести инфузионные листы. Они есть в институте Рогачева, в РДКБ — везде. Естественно, переход на них потребовал времени. Они до сих пор введены не во всех отделениях, но нельзя эту ситуацию представить так, как будто всех перегрузили работой.

Отрицает Светлана Варфоломеева и запрет на обращение в фонды и импортные лекарства.

Кроме того, из 39 случаев смертей пациентов за 2019 год врачебная комиссия рассмотрела только шесть, причем ее последнее заседание проводилось в апреле.

Много вопросов у прокуратуры вызвали практика закупок, предоставления помещений онкоцентра коммерческим организациям, использование его имущества на бездоговорной основе и другие нарушения.

Места приёма

Адрес: г. Москва, ул. Тверская, д. 6. стр. 6.

Тип клиники: частные медицинские центры и клиники.

Способы оплаты: наличные.

Оказание медицинских услуг: взрослым пациентам.

Ближайшие станции метро: Тверская, Театральная, Охотный ряд.

В клинике ведут прием следующие специалисты: гинеколог, врач узи, маммолог, онколог, акушер, гепатолог, инфекционист, терапевт, кардиолог, гастроэнтеролог, эндокринолог, андролог, уролог, детский невролог, мануальный терапевт, невролог, рефлексотерапевт, функциональный диагност, диетолог, детский кардиолог, генетик.

Оценки клиники:

Адрес: г. Москва, ул. Валовая, д. 32/75, стр. 1.

Тип клиники: частные медицинские центры и клиники.

Способы оплаты: наличные.

Оказание медицинских услуг: взрослым пациентам.

Ближайшие станции метро: Добрынинская, Павелецкая, Серпуховская.

В клинике ведут прием следующие специалисты: врач-косметолог, диетолог, эндокринолог, гепатолог, инфекционист, терапевт, уролог, детский эндокринолог, гинеколог, врач узи, гериатр (геронтолог), кардиолог, андролог.

Оценки клиники:

Адрес: г. Москва, Волоколамское шоссе, д. 63.

Тип клиники: государственные больницы.

Способы оплаты: ОМС.

Официальное название: ГБУЗ "ИКБ № 1 ДЗМ".

Руководитель клиники: Сметанина Светлана Васильевна (тел. (495) 490-14-14 ).

Год открытия: 1962.

Оказание медицинских услуг: взрослым пациентам, детям.

Ближайшие станции метро: Щукинская, Спартак, Тушинская.

В клинике ведут прием следующие специалисты: рентгенолог, гепатолог, инфекционист, терапевт, анестезиолог-реаниматолог, педиатр.

Оценки клиники:

К этому врачу на данный момент нельзя записаться на приём через интернет и выбрать время визита онлайн.

Образование

• 1975 Московский медико-стоматологический институт Базовое образование
• 1977 Московский государственный медико-стоматологический университет Евдокимова ( инфекционные болезни) Ординатура

Врачу присвоена категория: высшая.

Врач высшей категории: характеристика
Высшая категория присваивается врачам, которые проработали не менее десяти лет по аттестуемой должности. Обязательной является явка на специально организованную комиссию. При этом сдается отчет о проделанной работе за последние три года, проводится тестирование и собеседование. Категория действительна в течение пятилетнего срока со дня приказа о ее присвоении, далее ее нужно подтверждать посредством переаттестации. Если кандидат не явился на переаттестацию, то категория утрачивается. Однако срок действия квалификационной категории может быть продлен по настоянию главного врача лечебного учреждения.

Врачу присвоена степень: доктор наук.

Степень доктора наук: характеристика
Доктор наук - это кандидат наук, который защитил докторскую диссертацию. Не все кандидаты стремятся к этому, хотя данная степень позволяет претендовать на должность профессора в вузе и получить большую прибавку к заработной плате. Доктор наук считается высшим показателем компетентности ученого, поэтому врачи с этой научной степенью так ценятся пациентами и лечебными заведениями. Требования к защите докторской диссертации намного выше, чем к кандидатской, хотя значительных отличий между ними и нет.

Отзывы и оценки

(1) 4 звезды (1) 3 звезды (0) 2 звезды (0) 1 звезда

Лечение

Врач Блохина Наталья Петровна занимается лечением и диагностикой заболеваний по специальностям: гепатолог, инфекционист, терапевт. Одни из таких заболеваний перечислены ниже.

• Как врач по специальности "Гепатолог": цирроз печени, гепатит в острой и хронической фазе, алкогольное поражение печени, гепатит, спровоцированной герпетической инфекцией, токсоплазмоз, гепатиты, спровоцированные грамотрицательными микроорганизмами, желчнокаменная болезнь, болезнь легионеров, желтая лихорадка, гепатиты, синдром Жильбера, инфекционный мононуклеоз, гемохроматоз, холангит, астеновегетативный синдром, лептоспироз и иные патологии.
• Как врач по специальности "Инфекционист": тиф – брюшной и сыпной, заражение сальмонеллами, гельминтоз и малярия, ботулизм, корь, коклюш, паротит, малярия, скарлатина, полиомиелит, поражение аденовирусной инфекцией, токсоплазмоз, сибирская язва, все виды гепатитов, грипп, чума, холера, бешенство, дифтерия, вирусные инфекции, поражающие нервную систему, ящур.
• Как врач по специальности "Терапевт": оРВИ, оРЗ, простуда, скарлатина, корь, ветряная оспа, бронхит, пневмония, бронхиальная астма, стенокардия, гипертония, сердечная недостаточность, гастрит, язва, артроз, цистит, пиелонефрит, мочекаменная болезнь, диатез, лейкоз, анемия.

Почему трудно выявить рак печени и поджелудочной железы на ранней стадии, что нужно для этого сделать, почему операции на этих органах — самые сложные, как грамотно провести реабилитацию и действительно ли лечение онкозаболеваний в России соответствует мировым стандартам — в интервью с ведущими специалистами России профессором Юрием Патютко и хирургом-онкологом Антоном Ивановым

29 января 2020 14:25

Профессор Юрий Иванович Патютко — хирург-онколог с опытом более 50 лет и 2500 операций. Патютко создал отделения опухолей печени и поджелудочной железы в НМИЦ онкологии им. Блохина и сейчас там главный научный сотрудник хирургического отделения опухолей печени и поджелудочной железы. Лауреат премии Правительства РФ, заслуженный деятель науки РФ. Автор более 300 печатных научных работ.

Юрий Патютко: Смотрите на цифры: послеоперационная летальность при операциях на поджелудочной железе — а это очень сложные операции, — тогда составляла 40%, а послеоперационная пятилетняя выживаемость равнялась нулю. Действительно, рак поджелудочной железы очень страшный, агрессивный, и нужно очень много сил прикладывать, чтобы был какой-то прогресс в этой области. Но сейчас уже многие пациенты после операции на поджелудочной железе живут более 5 лет.

Антон Иванов: Современное лечение дает результаты пятилетней выживаемости при раке поджелудочной железы, и достигнута выживаемость 10 и более лет при колоректальном раке с метастатическим поражением печени. У нас сегодня есть пациенты, про которых мы с уверенностью можем сказать, что они излечены.

Юрий Иванович Патютко Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Самое время вспомнить уникальные примеры успешного лечения: например, беременную пациентку с колоректальным раком IV стадии?

Патютко: Да, беременная женщина, рак прямой кишки дал метастазы в печень, была успешно прооперирована в 2012 году. Сейчас и ребенок уже пошел в школу, и мама здорова. Приезжает к нам не чаще, чем один раз в год. Это, конечно, уникальное наблюдение.

Иванов: Несколько лет назад мы оперировали женщину по поводу метастазов рака молочной железы в печень. Во всем мире такие пациенты считаются неоперабельными. Однако мы приняли решение оперировать, так как метастазов в других органах не было — редкая удача. После операции исследовали удаленные метастазы и выяснили: первичная опухоль, которая была в молочной железе, и метастатическая, которая развилась в печени, имели совершенно разную генетическую природу. И опухоль в печени хорошо поддавалась химиотерапии. Мы смогли подобрать лечение, за счет которого пациентка жива до сих пор. Но мы бы не узнали этого, если бы отказались от операции, как остальные врачи.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Какой процент на 100 тысяч населения заболевает сегодня такими видами рака?

Патютко: Если брать Центральную Россию, то по поджелудочной железе — 9 человек на 100 тысяч. В последние несколько лет отмечается рост числа заболевших.

Первичный рак печени — тот, который зарождается именно в этом органе, — составляет примерно 5 случаев на 100 тысяч населения. Но в России есть районы, где этот показатель гораздо выше: например, Калмыкия, Дальний Восток.

Количество случаев метастатического рака печени — когда любой другой вид рака дает метастазы в печень — не поддается статистической оценке. Но его очень много: в печень могут метастазировать рак легких, желудка, органов репродуктивной системы, молочной железы — практически все опухоли.

Иванов: При этом не только пациенты, но во многих клиниках и врачи не знают, что операции на печени — это уже вполне выполнимо. Мы часто встречаем пациентов, которых врачи признают инкурабельными и рекомендуют исключительно симптоматическую терапию, обезболивание, отправляют в хосписы. А мы находим возможности их лечить.

Антон Иванов Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Самое трудное в лечении рака печени и поджелудочной железы — диагностика, поскольку оба вида рака бессимптомны. Но именно ранняя диагностика считается гарантией хорошего прогноза. Как решается эта проблема?

Патютко: Беда в том, что в онкологии печени и поджелудочной железы ранней диагностики практически не существует. Печень начинает болеть, когда опухоль достигает приличных размеров, больше 2–3 см, а это уже далеко не начальная стадия. До этого никаких симптомов нет.

Надо знать, что часто опухоль возникает на фоне гепатитов В и С. Пациенты, которые перенесли это заболевание, должны наблюдаться минимум раз в год, чтобы вовремя выявить рак. К сожалению, у нас люди традиционно легкомысленно относятся к своему здоровью и не очень охотно идут к врачу. Особенно в провинциальных городах. Возможно, все это изменится в следующих поколениях.

То же самое с поджелудочной железой. Она состоит из головки, тела и хвоста, и рак на ранней стадии выявляется, лишь когда опухоль в головке: у человека появляется желтуха. У остальных рак выявляется только при случайном обследовании.

Очень хороший метод диагностики опухолей печени и поджелудочной железы — УЗИ, по его результатам вполне можно поставить диагноз. Онкомаркеры не дают полной картины по этим органам, они — только вспомогательный инструмент.

Иванов: К сожалению, статистика по выявляемости этих заболеваний в России очень разнится с развитыми странами: с Западной Европой или Японией, где они выявляются на I–II стадии. В России более 70% опухолей печени и поджелудочной железы диагностируется на III или IV стадии. У таких пациентов в основном негативный прогноз.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Что можно посоветовать делать людям, которым поставлен страшный диагноз?

Иванов: Такой диагноз всегда как гром среди ясного неба, никто не ждет, что это может с ним случиться. Самое главное, что хочу пожелать таким пациентам, — не впадать в панику и ни в коем случае не обращаться ни к каким знахарям, народным целителям вместо нормальных врачей. Пациент должен максимально быстро оставить все свои дела и обратиться к профильному специалисту.

Патютко: Сколько я себя помню в медицине, столько идет борьба со знахарями. Чем только рак ни лечили: и соляной кислотой, и мочой, и керосином, — и люди ведь шли. Но это явные шарлатаны. А есть еще шарлатаны неявные.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Давайте подробнее поговорим о комбинированных методах лечения. Тех, в которых используются принципиально различные методики: хирургия и лучевая терапия или хирургия и химиотерапия. Какие есть новые наработки сегодня? Материалы, которые можно найти, как правило, предназначены для специалистов и не слишком понятны неподготовленному читателю.

Патютко: Вариантов лечения довольно много. Что касается опухолей печени — помимо операций есть локальные методы воздействия. Например, радиочастотная термоабляция. В опухоль под контролем УЗИ вводится игла-электрод, и под воздействием радиочастотного импульса опухоль разрушается — выжигается теплом. Но надо, чтобы был один, максимум два узла, и небольшого размера. Это широко распространенный метод, но если опухоль расположена близко к крупному сосуду, кровь охлаждает это место, и по границе с сосудом остаются раковые клетки. Поэтому такое лечение показано не всем.

Сейчас широко распространяется помощь генетиков: они ищут поломки в генах и определяют, как на них можно воздействовать. Молекулярная биология развивается стремительными темпами, и я думаю, что если проблема рака и будет решена, то, скорее всего, с помощью молекулярных биологов. Хирурги — просто ремесленники. Они могут все что угодно удалить, но это не вылечивает.

Иванов: Есть новые методики, которые применяются не только за границей, но и в России. Так называемый кибернож — безоперационное лечение метастазов в печени. Это особый режим лучевой терапии, когда к небольшому участку за два-три сеанса локально применяется очень высокая доза радиации. При этом аппарат синхронизирован с дыханием пациента, и пучок лучей, который направляется на опухоль, корректируется вслед за ним — так уменьшают воздействие на здоровые ткани. Если речь идет о единичных метастазах, то эта методика применяется и в нашей клинике.

И в государственных, и в частных клиниках России применяется самая современная методика HIPEC (хайпек). Это внутрибрюшинная химиотерапия, когда нагретые до 42–43 ⁰C препараты вводятся непосредственно в брюшную полость пациента. Активно применяется и при раке поджелудочной железы, и печени, и колоректальном раке, когда метастазы распространяются на брюшину.

Или безоперационная методика химиоэмболизации печени. Находят артерию, питающую опухоль, и вводят в нее эмболизирующий и химиотерапевтический элементы. Капсулы-эмболы перекрывают опухоли кровоток, а химиопрепарат одновременно действует на раковые клетки.

Все это уже делается в России, у нас в клинике это и вовсе потоковые методы.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Какой должна быть правильная реабилитация больных после операции на печени или поджелудочной?

Патютко: Реабилитация необходима, особенно после операций на печени, если делается обширная резекция. В печени можно удалить шесть сегментов из восьми, оставшихся двух хватает, чтобы выжить. При таких операциях опасен ближайший послеоперационный период, когда может возникнуть печеночная недостаточность — серьезное осложнение. Но сейчас достаточно медикаментов, которые помогают печени справиться с такой большой нагрузкой. Через полгода она регенерирует и достигает прежних размеров. Волшебный орган!

Что касается поджелудочной железы — реабилитация сложнее. Если удаляется большой ее участок, то может начаться диабет, а при полном удалении он просто неизбежен. Больному приходится вводить инсулин. Внешняя секреторная деятельность поджелудочной железы при этом тоже страдает, поэтому больной должен принимать ферменты. Но сейчас препарата Креон обычно хватает, чтобы поддержать углеводный статус и внешнюю секрецию — жить вполне можно.

Иванов: Но надо понимать, что хирургия — большая часть успеха, но в клинике, где делают операции на печени и поджелудочной железе, и анестезиология, и реанимация, и ведение послеоперационного периода должны быть соответствующего уровня.

Во время операции очень важно, чтобы врачи всегда были готовы к восполнению кровопотери. У нас в клинике есть аппарат CellSaver — он возвращает потерянную пациентом кровь обратно в кровяное русло после специальной обработки. В больших операциях он всегда наготове.

Чтобы не потерять человека уже после успешной операции, реанимация должна быть оснащена и технически, и профессионалами высшей категории, с большим опытом ведения таких сложных пациентов.

Патютко: Для меня союз хирурга с реаниматологом, анестезиологом — это само собой разумеющееся, без этого просто нельзя оперировать.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Давайте еще поговорим о психологических аспектах лечения: о поведении пациента, его настрое, мотивации и психологическом сопровождении, как до, так и после операции. Какой вы видите идеальную связь врача и ракового больного, нужен ли психолог для пациента и его семьи?

Патютко: Кажется, Гиппократ сказал, что в лечении участвуют трое: врач, больной и болезнь. Если больной на стороне врача, мы победим болезнь. Если больной на стороне болезни, то ее излечить нельзя. Этот принцип за тысячелетия не изменился. И в этом плане больных можно условно поделить на три типа. Одни полностью уходят в болезнь, считают, что ничего не выйдет, раскисают, и, как правило, у них все идет плохо. Другие очень жизнерадостно подходят ко всему, верят в победу, верят во врачей и в своих родственников. Это самый благоприятный контингент для врача.

Основная масса находится где-то посредине. И с каждым больным обязательно надо работать. И сопереживать. Если врач не умеет сопереживать, не может входить в положение больного, ему лучше сменить профессию.

Помощь грамотных психологов — это тоже очень хорошо и для больного, и для семьи, и для лечащих врачей. Психологи просто обязаны быть в штате онкологических клиник. Но это практикуется, увы, далеко не везде.

Иванов: Работая с онкобольными, я часто вижу, что к психологу нужно вести не самого пациента, а тех, кто его окружает, кто создает атмосферу вокруг него. Это касается и самих врачей. Онкологи стоят, скажем так, на передовой профессионального выгорания, поскольку ежедневно общаются со смертельно больными людьми. Хорошо, что у нас в клинике штатный психолог работает не только с пациентами, но и с врачами.

Ɔ. Есть ли понимание, какие сегодня прогнозы на жизнь для больных с опухолями печени и поджелудочной железы и улучшатся ли они в ближайшем будущем?

Иванов: Зависит, в первую очередь, от стадии. И от биологии опухоли. Может быть, что опухоль всего несколько миллиметров через 2–3 месяца может дать множество метастазов в разные органы.

Ученые не до конца разобрались, как и почему это происходит. Но теми темпами, какими развивается современная наука, через 10–20 лет мы будем гораздо больше знать про онкологию, чем знаем сейчас. И возможно, будет доступное для всех радикальное лечение.

Патютко: Вот сейчас можно сказать про печень, что если опухоль до 2 сантиметров, пятилетняя выживаемость — 100%. Если опухоль больше, то в среднем у нас пятилетняя выживаемость при первичном раке — 40%. При раке поджелудочной железы — 20%, все это при комбинированном лечении. Так что нам еще работать и работать.

30 сентября стало известно, что 26 врачей НИИ детской онкологии и гематологии, входящего в структуру одного из самых известных и крупнейших в России Онкоцентра имени Блохина, подготовили заявления об увольнении. Они разместили на YouTube ролик, в котором потребовали отстранения нового директора НИИ — Светланы Варфоломеевой, назначенной на этот пост в июне. Ранее Варфоломеева работала в ведущем центре детской онкологии, гематологии и иммунологии — НМИЦ имени Дмитрия Рогачева.

О чем заявили врачи?

• Уволен профессор Георгий Менткевич, занимающийся трансплантацией костного мозга у детей с онкозаболеваниями. Под давлением уволились и другие известные специалисты;
• палаты центра переполнены, а строительство новых корпусов "тянется уже 20 лет";
• "начисления заработной платы сотрудников превратились в закрытый и несправедливый процесс, который направлен на выдавливание неугодных";
• врачи обращались во все инстанции, но их не услышали.

2 октября профессор Георгий Менткевич (один из записавших видеообращение) заявил, что врачи составили график увольнений, чтобы не оставлять больных без помощи. Он добавил, что онкологи продолжат курировать пациентов. По его словам, не менее девяти человек уже подали заявления об увольнении.

Как это комментируют в онкоцентре?

10 октября директор НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина Иван Стилиди заявил в интервью изданию "Известия", что более 30 сотрудников центра могут попасть под сокращение из-за финансовых проблем.

Он также добавил, что подписал пять заявлений об уходе по собственному желанию от специалистов из НИИ детской онкологии и гематологии. Планируется одобрить еще три, в том числе — заявление Георгия Менткевича.

По словам главы центра, профессор Георгий Менткевич освобожден от должности и. о. заведующего отделением, ему вынесен выговор "за хамское поведение". Но Менткевич остается замдиректора НИИ детской онкологии и гематологии (ранее он совмещал две должности). При этом Стилиди заявляет, что Менткевич "начал свою деятельность, которую мы сейчас обсуждаем", задолго до освобождения от должности. Глава НМИЦ добавил, что Георгий Менткевич "провоцирует людей на увольнение".

Иван Стилиди также считает, что Светлана Варфоломеева ужесточила дисциплину в НИИ детской онкологии и гематологии, она проводит обновление работы подразделений и указала некоторым сотрудникам на конфликт интересов, возникающий в связи с тем, что они являются учредителями благотворительного фонда. Он отметил, что не намерен увольнять Варфоломееву.

В пресс-службе онкоцентра также назвали "бездоказательной ложью" сообщения о том, что родителям пациентов угрожают выпиской из больницы за общение с представителями СМИ.

О санитарно-техническом состоянии НИИ в центре говорят, что его состояние удовлетворительное, "есть некоторые помещения, где у нас кусочек вырвали, где отслоившаяся краска, но это не правило, это исключения".

Как развивался конфликт?

Публичный конфликт в НМИЦ имени Блохина длится с августа.

СМИ сообщали, что в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина планируются массовые сокращения, более 700 ставок. В онкоцентре заявили, что это касается только вакантных ставок, а не работающих сотрудников. "Не было сокращено ни одного врача, ни одной медицинской сестры. Мы, наоборот, приглашаем, устраиваем к себе в институт все новых и новых специалистов", — сказала Светлана Вафоломеева.

СМИ сообщали, что из онкоцентра массово увольняются врачи, утверждая, что Варфоломеева "создала в коллективе напряженную обстановку, принуждая сотрудников писать заявления по собственному желанию". В пресс-службе центра заявили, что "никто из сотрудников не уволен и не подвергается психологическому давлению" и массовых увольнений нет.

СМИ сообщали, что отделение детской онкологии и гематологии закрывают на ремонт из-за плесени, и работы продлятся год. В пресс-службе центра заявили, что отделение не закрыто и пациенты получают медицинскую помощь в полном объеме, но приостановлена госпитализация первичных пациентов из-за необходимости сделать ремонт в одном крыле отделения.

В октябре появились сообщения о том, что 50 медсестер НИИ детской онкологии и гематологии собираются уволиться, и что зарплата медсестер якобы составляет от 2 тыс. до 5 тыс. рублей в месяц. В пресс-службе онкоцентра заявили, что эти цифры занижены "в десятки раз" и что в 2019 году зарплата у среднего медицинского персонала в НИИ детской онкологии и гематологии составляет от 39,1 тыс. до 124,536 тыс. рублей. Также в пресс-службе отметили, что заявление об увольнении написала только одна медсестра.

Какова позиция Минздрава?

Комиссия Минздрава провела внеплановую проверку работы НИИ и сделала выводы:

• до середины 2019 года детей в НИИ лечили по инновационным протоколам, в отношении которых при этом доказана неэффективность;
• есть нарушения в части оформления медицинской документации;
• нет оснований для увольнения действующего директора НИИ детской онкологии и гематологии Светланы Варфоломеевой;
• рекомендовано ввести электронную историю болезни и ускорить введение в эксплуатацию нового корпуса детского учреждения;
• в палатах "каких-то совершенно катастрофических условий" не выявлено.

Какова позиция профессионального сообщества?

Главный внештатный детский специалист-гематолог Минздрава РФ Александр Румянцев заявил, что детям, находящимся на лечении в онкоцентре, окажут необходимую медицинскую помощь, если ситуация ухудшится. "Общество специалистов, а также центры Москвы и Санкт-Петербурга не оставят пациентов без лечебной работы", — сказал он.

Глава НИИ детской травматологии и хирургии Леонид Рошаль, в свою очередь, заявил: "Коллективное заявление об уходе — это безобразие Ищите другие способы решения конфликта".