Доктор бранд акрона вирусе в россии
Новая коронавирусная инфекция продолжает ставить перед человечеством массу вопросов. Ответов на многие из них пока нет. Однако есть секреты, о которых мы уже знаем точно. Вирус – живая структура, но опасность его состоит совсем не в этом. Кто же виноват в возникновении мировой пандемии?
Как распространялся этот новый вирус, в чём его главная опасность, чего нам ждать дальше? Растёт или нет число бессимптомных пациентов с COVID-19 в России и мире? Наконец, кто же сделал эту пандемию возможной и как нам в будущем не повторить этого печального сценария? На эти и другие вопросы Царьграду ответил молекулярный биолог, доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент РАН, заведующий лабораторией биотехнологии и вирусологии Факультета естественных наук Новосибирского государственного университета Сергей Нетёсов, руководивший наукой в центре "Вектор" на протяжении 17 лет.
– Сергей Викторович, известно, что вирусы гораздо древнее человека. Напрашивается вывод, что это мы скорее гости в их мире, чем они в мире людей. Так ли это?
– Если вы действительно оцените количество бактерий и вирусов, которые есть в природе, и сравните с населением нашей планеты, то бактерий в миллионы раз больше, чем людей. Они не могут управлять миром только потому, что у них нет – по крайней мере, мы сейчас так считаем – коллективного разума, как у нас. Зато у них есть эволюционные преимущества – они могут быстрее меняться, быстрее приспосабливаться к окружающим условиям. Но они совсем не настроены на то, чтобы человека убивать. Это человек сам создаёт для себя опасные условия для жизни.
Например, опасность очень большой плотности населения. Особенно это касается городов с численностью жителей в 10 миллионов человек и больше. Это просто опасно, потому что там становятся возможными очень редкие процессы. Нам нужно очень хорошо думать о том, как жить дальше в такой кучности.
– Сейчас много говорят о том, что новый коронавирус имеет не природное, а рукотворное происхождение. Почему считается, что он всё-таки природный?
– Природный он или искусственный – не имеет значения для борьбы с ним. Но это имеет большое значение в смысле экспериментов, которые можно проводить. Дело в том, что в мире уже более 10 лет проводятся эксперименты, которые имитируют природную эволюцию. И такие эксперименты, на самом деле, уже два раза запрещали, а потом снова разрешали. Запрещали, потому что можно провести сейчас такие эксперименты, какие невозможны в природе.
Когда в Китае обратили внимание на бессимптомных носителей вируса, было уже поздно, болезнь уже распространилась по всей стране. Фото: Xinhua/Cheng Min/Globallookpress
Ситуация такова, что в Ухане есть лаборатория почти высшей степени биобезопасности. Там к тому же проверялись некоторые гипотезы, придуманные как в США, так и в самом Китае. Более того, как сейчас выясняется, было даже финансирование, причём не оборонного, а открытого характера – на проведение работ по имитации природной эволюции.
– А это опасно – функционирование такой лаборатории?
– Конечно опасно. Если бы я мог это решить, то я бы такие эксперименты запретил. Почему? Потому что мы ещё очень многого не знаем, как в точности устроены даже простые микроорганизмы. Но при этом мы уже умеем складывать "кубики" из аминокислот и нуклеотидов – составных частей живых организмов. Но когда-то люди уже складывали "кубики" из урана-235, и у них там всё засветилось, они обрадовались. А потом через пять-семь лет из них 80% умерло, потому что они очень близко к этому стояли и не знали о возникающем при этом излучении и о том, что это очень опасно. А ведь это был первый прототип ядерного реактора.
С вирусами всё немного по-другому, но суть одна. Мы пытаемся из "кирпичиков" слепить нечто интересное. На уровне модели мы это понимаем, а вот на уровне того, как оно может попасть в природу и там размножиться – нет. И такие эксперименты уже приводили к очень неожиданным результатам.
Так, в Австралии пытались создать штамм для контроля численности популяции кроликов. И хорошо, что сначала попытались делать это не на кроликах, а на мышином штамме и делали это в лаборатории высшей степени защиты. И повезло, что эта лаборатория очень строго соблюдала все правила биобезопасности. Потому что они думали получить штамм, который мышей стерилизует. Но в итоге они получили штамм, которому в природе нет равных по летальности для мышей. Понимаете, это получилось случайно. И в это сразу даже не все поверили! И взялись перепроверять. И всё оказалось правдой. А ведь всего лишь хотели стерилизовать животных…
И в случае имитации природной эволюции в лаборатории учёные могут нечаянно такую заразу получить, которую никак не ожидают. И она будет совсем даже не природный процесс имитировать, а просто нечаянно будет получена такая конструкция, которая станет моментально бить по тем же лёгким с невероятной силой. Вот почему к этим экспериментам сейчас привлечено очень большое внимание, они обсуждаются, но не дилетантами, а специалистами.
– То есть нам в каком-то смысле даже повезло, что мы столкнулись с природным вирусом, который не настолько страшен?
– Вы знаете, это правда. Конечно, он мог быть намного более смертоносным. В Китае плотность населения в тех областях, где это случилось, просто феноменальная. Я сравниваю с Новосибирской областью, и у многих это вызывает удивление. Провинция Хубэй площадью примерно с Новосибирскую область. Отличие буквально в 2%. Там живёт 110 миллионов человек, а в нашей области – меньше трёх миллионов. Разница в 40 раз.
Чтобы прокормить нашу Новосибирскую область, надо 7,5 миллионов кур в год. Умножьте эту цифру на 40. Хорошая величина получается – 300 миллионов. Вы представляете, как все эти птицы будут болеть, если их не вакцинировать? И соответственно, какова там вероятность появления птичьего вируса, патогенного для человека. А ведь они там ещё и свиней, коров, овец выращивают…
– Сейчас в России говорят об увеличении числа бессимптомных пациентов с COVID-19. С чем связан этот рост?
– Нет, бессимптомные носители были с самого начала. Просто в Китае на это не обратили особого внимания, потому что там сразу был введён жесточайший карантин. Там стреляли в воздух, когда человек нарушал карантин, нам такое даже и не снилось. Поэтому на бессимптомных там не обратили внимания, а потом не обратили внимания в Италии и США. И там получилось так, что иногда бессимптомный носитель заражал несколько сотен людей. Именно так начинались эпидемии в Северной Италии и штате Вашингтон в США.
Нам повезло, что мы поздно этот вирус получили и имеем опыт других стран. Но мы им поначалу не воспользовались. А надо было сразу обратить внимание на итальянский пример. Фото: Zamir Usmanov/Globallookpress
И когда на это обратили внимание, стали этот феномен изучать. Но в условиях эпидемии это делать очень трудно, хотя соответствующие исследования начали проводиться сразу. Я ещё в феврале, когда прочитал эти публикации в американской и итальянской прессе, предупреждал, что нужно срочно отлавливать всех этих контактных бессимптомных вирусоносителей. То есть всех контактных с выявленными больными лиц надо сразу обследовать на наличие вируса. Но мне в ответ возражали, что нам этого делать не надо, у нас модель другая, и мы будем делать по-другому. Сделали по-другому и получили то, что имеем сейчас.
– Нам говорят, что Россия выиграла время, и поэтому у нас ситуация развивается более стабильно. Это так?
– Нам повезло, что мы поздно этот вирус получили и имеем опыт других стран. Но мы им поначалу не воспользовались. А надо было сразу обратить внимание на итальянский пример. Ведь там пара-тройка бессимптомных носителей заразили сначала несколько десятков человек в барах и кафе, а через пару дней эта цифра возросла до почти 100 тысяч человек. Потому что там был и футбольный матч, на который они все пришли, и фестиваль проводился. То есть эти люди были без симптомов, но передали вирус тем, кто оказался более восприимчивым.
– Сейчас говорят, что многие переболели коронавирусом в России ещё до того, как люди стали массово заражаться. Есть истории, что в феврале у многих в Москве была высокая температура и симптомы, схожие с COVID-19, но эти люди теперь выздоровели, а некоторые якобы перенесли болезнь вообще без симптомов. Какова вероятность, что это был именно новый коронавирус?
– Вы когда-нибудь держали в руках медицинский справочник фельдшера? У меня дома такой был, справочник 1960-х годов. Когда я его читал в 20-летнем возрасте, я сразу у себя нашёл штук 30 болезней. И многие сейчас делают то же самое.
Не было тогда ещё никакой эпидемии. На самом деле респираторное заболевание вызывают с десяток вирусов и столько же бактерий. Основную заболеваемость вызывают вирусы – до 80%. Это грипп, коронавирусы обычные – четыре штуки, вирусы парагриппа обычные – четыре штуки, метапневмовирусы – две разновидности, риновирусы, бокавирусы, аденовирусы, энтеровирусы и так далее.
Врачи назначали всем этим больным какой-то анализ? Почти наверняка – нет, хотя в принципе могли. Но такой вид диагностики – на несколько респираторных вирусов – у нас не входит в страховую медицину. Поэтому ни один государственный врач вам такой анализ не назначит. А потом люди говорят, что они "тяжело переболели" и подозревают новый коронавирус. Никто ведь тогда таких диагнозов не ставил, потому что про него никто и не знал, а "на глаз" по симптомам ставить такой диагноз – это нонсенс.
Про вакцину мы можем говорить только тогда, когда она прошла испытания, хотя бы вторую и третью фазы, на добровольцах. Фото: Peter Steffen/dpa/Globallookpress
Если вы говорите "болел", значит, у человека были недомогания. Парадокс всех бессимптомников в том, что у них же не было ничего. И сейчас есть целый ряд гипотез, почему так бывает. Есть часть живых вакцин, которыми прививают людей – это вакцины против кори, паротита, краснухи, полиомиелита. Это всё живые вакцины. Практически никто после их введения никаких симптомов не наблюдает, а живой вакцинный вирус в этих людях размножается, причём как минимум в 100 раз. Просто он поражает небольшое количество клеток. Человек, может быть, это ощущает, но в виде лёгкого недомогания. Поэтому бессимптомный носитель – это не больной.
– И много ли у нас таких носителей, процент увеличивается?
– Мы ничем не отличаемся от США, Италии и других стран. У нас этот процент, я думаю, такой же. Сейчас считается, что это вообще порядка 80%. Недавно в Санта-Кларе в Калифорнии провели исследование на наличие у населения антител к нынешнему коронавирусу. А в Санта-Кларе некоторые люди болели коронавирусом, но далеко не все. Итог – примерно 4% имеют антитела. Сейчас идёт спор о том, насколько надёжна была та тест-система на определение антител. Да, там возможен "перекрёст" со старыми, давно известными коронавирусами, но это надо решать путём совершенствования этой системы.
У нас Татьяна Голикова говорила, что 11 человек из 226 в Москве уже имеют антитела. Так у нас ещё на тот момент ни одной аттестованной тест-системы не было на этот маркер. То есть это результат очень и очень приблизительный, мягко говоря. И если вы хотите такое определение надёжно сделать, то вы сразу должны объяснить, как была валидирована эта тест-система. Если она в некой деревне под Архангельском тоже нашла эти 4%, то ей грош цена. А для валидации тест-систему надо тщательно проверить на специально собранной панели контрольных сывороток, как положительных, так и отрицательных.
– Сейчас создаётся много вакцин против коронавируса. Какова примерно может быть их эффективность с точки зрения мутации вируса, к моменту их появления вирус успеет сильно измениться или нет?
– Да, разрабатывается сразу несколько кандидатных вакцин. Я особенно обратил бы внимание на это слово – кандидатных. Потому что про вакцину мы можем говорить только тогда, когда она прошла испытания, хотя бы вторую и третью фазы, на добровольцах. Насчёт мутаций коронавируса – он мутирует гораздо медленнее, чем обычный вирус гриппа, поэтому не в этом проблема. Просто мы должны иметь в виду, что против коронавирусов человека пока ещё никакой вакцины не разработано. Какой из вариантов в итоге будет защищать от инфекции и пойдёт в серию – никто не знает. Пока про это говорить рано. Нужно сделать ещё много экспериментальных шагов, прежде чем мы дойдём до той стадии, когда сможем это сказать.
– Как долго, на ваш взгляд, нынешняя тяжёлая ситуация с коронавирусом может продолжаться и в России, и в мире?
– Это зависит от эффективности применяемых сейчас мер. Не зря же в Индии нарушителей изоляции били палками, а китайцы стреляли в воздух – это привело к строгому соблюдению мер и снижению в итоге заболеваемости. А у нас посмотрите, что происходит: люди массово гуляют, обнимаются, шашлыки группами жарят и так далее. Это какая-то пародия на карантин. И мы видим по динамике заболеваемости, что происходит: пока мало что меняется.
В мире мы видим замедление и распространения, и заболеваемости, а в России – пока нет. А математика нам говорит, что пока у нас ежедневное прибавление возрастает, мы даже ещё не на половине пика. Минимальный прогноз мы уже можем сделать, что у нас будет около 120 тысяч заболевших. А ведь люди будут заражаться и потом, уже после прохождения пика. В сумме мы получим, скорее всего, примерно 300-500 тысяч, и будет очень хорошо, если эта цифра всё-таки будет меньше. А это зависит только от нас с вами: от соблюдения нами противоэпидемических мер.
— Почему в Италии сложился такой сценарий, на ваш взгляд?
— Сейчас однозначно на этот вопрос никто не ответит. Не очень понятно, чем Италия отличается от Германии, пока эти отличия выявить не могут. Возможно, разница в числе заболевших и умерших связана с меньшим количеством клиник, принимающих пострадавших. В Германии количество коек существенно больше, а загрузка их меньше. Это и вызвало более распространенное заражение в Италии.
— Будет ли российский сценарий отличаться итальянского?
— Тоже сложно сказать. С одной стороны, у нас обычно все, не как у людей. Но есть вероятность, что россиянам будет полегче, чем итальянцам. В России, например, раньше объявили карантинные мероприятия. В Италии карантин объявили, когда уже много людей погибло от коронавируса.
— Кроме карантина, какие еще меры вы назвали бы эффективными?
— Выделение отдельных корпусов для пациентов, больных пневмониями, даже с неподтвержденным вирусом COVIND-19. Строительство инфекционного госпиталя на 500 коек (в том числе 250 — реанимационных), в ыделение пяти корпусов в крупных московских больницах для концентрации пациентов с внебольничной пневмонией, формирование бригады реаниматологов-волонтеров.
И, конечно же, защита врачей, чего в Италии своевременно не сделали. И итальянские доктора быстро и в большом количестве заболели, и выпали из работы еще на первых этапах эпидемии.
Департамент здравоохранения Москвы старается закупить все возможные средства индивидуальной защиты — респираторы и одноразовые костюмы. При контакте с пациентом, потенциально зараженным коронавирусом, врач должен быть максимально защищен.
— Что еще можно сделать?
— Тоже сложный вопрос: мы пока не очень понимаем, как будет развиваться ситуация. И мы не можем купить больше аппаратов ИВЛ, чем у нас есть, поскольку их уже никто не продает. Точно также мы не можем выпустить больше средств защиты, потому что это требует времени. Наша задача сейчас — ждать, наблюдать и реагировать.
— Одна из причин паники – как раз нехватка аппаратов ИВЛ. Россияне понимают, что при увеличении числа заболевших их на всех может не хватить. Как в регионах обстоят дела с ИВЛ?
— Плохо. Москва в этом плане наиболее защищена, в Москве несколько тысяч аппаратов ИВЛ есть. Сколько их понадобится, это вопрос номер два.
В крупных городах есть вероятность, что аппаратов ИВЛ хватит. В глубинке все может быть грустно, особенно в районных центрах, городах численностью не более 10 тысяч человек. Успокаивает то, что там и вероятность распространения вируса ниже.
Почему тестировать всех желающих неправильно
— Если не думаешь о себе, подумай о ближнем своем. Потому что, если ты ошибаешься, можешь принести много вреда. А если ты не ошибаешься, от этого ничего не изменится глобально.
— Тесты на COVID-19 не делаются по желанию. Это хорошо или плохо?
— Если бы каждый желающий мог сдать такой тест, было бы здорово, конечно. Но, к сожалению, московские лаборатории просто не справятся с таким потоком. Несмотря на то, что в Москве сейчас разворачивается 24 таких лаборатории. Максимум они смогут делать 300 тестов в день, за месяц проведут 216 тысяч тестов. Что это даст в рамках 18-миллионного города?
Элементарно тестов может не хватить. И если мы будем тестировать всех желающих, особенно тех, кто болеет бессимптомно или не болеет вообще, мы отнимем время и шансы на выздоровление у тех, кто реально болен. Так что тестировать всех желающих неправильно с точки зрения формальной логики.
— Эффективно ли проверять только тех, кто был за границей?
— Эффективно было бы проверять людей, что прилетели из стран риска, а также тех, кто с ними контактировал. Сейчас, когда из Европы вернулось несколько тысяч человек, всех проверить уже не представляется возможным.
Пятеро зараженных пойдут в следующие вагоны
— Можно ли заразиться в автобусе, метро, магазине?
— Насколько я это понимаю, вероятность такого заражения — около 5 %. Но это не так мало на самом деле. То есть если в вагоне метро едут 100 человек и один из них болен — пять заразится. Если эти пять пойдут в следующие вагоны, то заразят еще 25. И так далее.
— Поможет ли дополнительная вакцинация, например, от пневмококка?
— Неплохая тема, но ей надо было раньше заниматься. Сейчас делать такие прививки уже не очень эффективно.
— На недавнем заседании в Департаменте здравоохранения Москвы подчеркнули, что снимается множество законодательных ограничений на осуществление медицинской деятельности. Какие это ограничения и чем хорошо это послабление?
— Со слов представителя департамента, в клиниках врачи и медперсонал могут использовать строительные респираторы. Раньше Роспотребнадзор за это бы жестоко наказал, на них нет медицинской регистрации. То же самое с термометрами дистанционными, раньше они могли быть только медицинскими, сейчас могут быть и промышленными. Листки нетрудоспособности раньше выдавали на пять дней максимум, потом их нужно было продлять, сейчас больничные разрешено выписывать на срок до 14 дней. Увеличился и срок действия рецептов на лекарства — до полугода.
— Частные клиники рассматриваются как стратегический резерв, они будут привлечены в случае необходимости. Чем могут помочь частные клиники? Кадрами? Оборудованием? Койками?
— Кадрами — да. Если все же наступит катастрофическая ситуация, есть возможность привлечь врачей из частных клиник, которых сегодня немало в Москве и других городах. По скромным приблизительным подсчетам, в частных московских клиниках сегодня около 700 коек, есть и реанимационные койки. В случае серьезной ситуации они тоже будут задействованы.
Реальность и гадания на гуще
— На данный момент зарегистрировано 60 реаниматологов-волонтеров, готовых к моментальному реагированию. Эти волонтеры наверняка будут дежурить в свободное время, после рабочих смен. Не скажется ли это на качестве помощи?
— Конечно, они будут дежурить после своих смен. В Италии врачи по 6–8 суток без перерывов работали в больницах. Это может сказаться на их трудоспособности, но других вариантов может не быть. Именно поэтому защита врачей в приоритете.
— Какие перегибы и недоработки вы видите в борьбе с эпидемией?
— Перегибы — когда госпитализируют тех, кого не надо. Когда у человека, приехавшего из-за границы, нет никакой симптоматики и вместо домашнего карантина его кладут в больницу, занимая чье-то место.
А недоработки — когда не госпитализируют тех, кого нужно было положить в больницу. То есть налицо симптоматика, и если он сам не приехал из Италии, то контактировал с кем-то прилетевшим, а его в больницу не кладут.
— Ваш прогноз — что будет дальше?
— Мы можем ожидать реальной вспышки коронавируса, которая будет зарегистрирована и полноценно исследована. Если мы начнем максимально тестировать людей на коронавирус, в том числе и пациентов с признаками обычного ОРВИ, я думаю, выявление существенно вырастет.
Последние 3–4 недели от пневмонии умирали люди, но мы не знаем, это была COVIND -пневмония или обычная. Их не тестировали, поэтому мы можем говорить о каких-то искажениях статистики.
Если мы будем иметь реальную статистику, то сможем говорить о предотвращении или остановке неблагоприятного сценария. У нас население молодое по сравнению с Европой, поэтому есть надежда, что меньше будет пострадавших. Остальные предположения пока — гадания на кофейной гуще.
— Какой совет вы бы дали нашим читателям? Паника растет и множится.
— Совет очень простой — меньше паниковать. Но насколько возможно следовать этому совету, вопрос риторический.
Давно пора судить тех, кто затеял в стране оптимизацию отечественной медицины
Да, ситуация сложная. В стране растёт число заражённых коронавирусом, но почему так зыбок порог поведенческого осознания властью необходимых действий, общения с народом. Растерянность? Не отсюда ли наша паника, страх перед пандемией коронавируса, которая сейчас ломает всю систему человеческих, общественных отношений? Что такое, этот коронавирус? Что больше — фейка, реальной опасности или и то, и другое?
Прямая ссылка передачи на YouTube
— Коронавирусов несколько десятков, они появились не вчера и не сегодня, — говорит доктор медицинских наук, профессор, академик РАЕН, специалист в области эпидемиологии и профилактической медицины — Игорь Гундаров. - Изучать коронавирусы стали где-то с 50-х годов. Обнаружили, что существуют разные виды и типы, у них сложные взаимоотношения. В том числе с вирусом гриппа: здесь настоящая конкуренция. Обнаружено, где большая инфицированность гриппом, там мало коронавирусов. Приведу пример, чтобы разобраться, есть ли сегодня у нас эпидемия или, тем более, пандемия. Вот статистика. В 90-х у нас ежегодно вирус гриппа во время эпидемии показывал 4−7 миллионов случаев заболеваемости. Затем приходят нулевые, и вдруг внезапно количество заболеваний уменьшается: 600.000 — 400.000 — 50.000. Это за 10 лет.
Дальше начинаем смотреть для ориентира, это нам очень важно, потому что сейчас в связи коронавирусом боятся смертности. Но умирают люди не от коронавируса, а от пневмонии. Она может быть вызвана разными агентами микромира. Если посмотреть смертность от пневмонии за те же годы, которые я перечислил, она почти постоянная. У нас ежегодно пневмония уносит 30−35 тысяч жизней. А в Китае сейчас от коронавируса умерли порядка 4.000. Вот и сравните две несовместимые цифры. При этом есть почти исчезновение вируса гриппа, а уровень пневмонии прежний. В чём проблема? Моя гипотеза в том, что мы хорошо боролись с вирусом гриппа и его уничтожили, освободив при этом пространство для других микроорганизмов. Не исключено, что нынешний подъем коронавируса этим и обусловлен. Вспышки атипичной пневмонии, свиного гриппа, куриного гриппа — это ни что иное, как на освобождённое пространство от гриппа ломанулись другие агенты. Возможно, медицина виновата в том, что сейчас коронавирус заполонил это пространство.
— Очень важный вопрос в плане практики, что делать, какие меры принимать? На психологическом уровне срабатывает, такого никогда не было, значит, опасность намного больше, чем была раньше? Здесь есть ещё понятия: способность вируса заражать людей — вирулентность и летальность, то есть количество умирающих из числа заражённых. Если сравнить разные предыдущие вспышки, окажется, нынешний довольно средней степени летальности. Он заразный, быстро распространяется, но сам по себе не такой опасный в плане летальности. Поэтому мне не понятно, откуда эта небывалая ранее паника? Возьмём Италию. По статистике там ежегодно от разных болезней умирает порядка 600.000 человек. Делим на 365 дней, получается 1700 человек. Так, разве сейчас в Италии стало умирать больше? Нет, общий уровень смертности в Италии не изменился.
Вот это и есть неинфекционная эпидемия. Сейчас с коронавирусом такая история: человечество охватила тотальная пандемия страха. Её не смоделировали, думаю, она возникла случайно. Но вот потом появляются локальные экономические интересы. Говорят, Китай скупил упавшие акции западных компаний, все предприятия. Кто-то наживается на вакцине, на сыворотках. Но это встраивается в процесс, а сама пандемия, думаю, самопроизвольная. Но факт остаётся фактом: человечество столкнулось с тотальной неинфекционной пандемией страха. Это опасно, люди будут умирать от страха. Такова наша психика. Страшная атмосфера тоски вызывает падение иммунитета, фактически — психогенный СПИД. И на фоне падения иммунитета, это я говорил, что эпидемическая триада и есть реципиент. Мы ещё пока занимаемся только источником возбудителя, но в лучшем случае с переносчиком, а теперь можно заняться реципиентом — человеком. Его иммунная система очень зависит от психического состояния. Поэтому паника, которую сейчас наблюдаем, несомненно, вызовет увеличение смертности от инфекционных заболеваний, в том числе.
У кого-то этот интерес сознательный, у кого-то несознательный. Допустим, использование медицинских масок. Они, по большому счёту, почти бесполезны, их эффект маленький. А вот эффект психического воздействия — колоссальный. Одно дело улыбающиеся лица, разговаривающие люди, а другое - все в масках: это уже страх.
Ошибка и эти противочумные халаты. Приезжает по вызову скорая, врач и фельдшер в халатах противочумных с масками. Зачем? Постановка. Потому что я, как врач, заявляю, если вы используете халат от возможного заражения, значит, после каждого визита надо, не заходя в машину, свернуть его и бросить в спецконтейнер: вам в машину нельзя, вы уже заразились, вы были у больного, вирус на вашем халате, вы заразили машину. Поэтому нужно и её обрабатывать. По Москве где-то 11.000 вызовов. Если в машине два человека, значит, нужно ежедневно 22.000 халатов. Где такие запасы у скорой помощи? А тогда зачем этот маскарад? Врачей встраивают в игру, нередко дезориентируя в работе.
— Ещё раз повторю, я не уверен, что это пандемия. В том же Китае уж слишком быстрой оказалась борьба и уничтожение этой вспышки. Они справились. Тогда и у нас прогноз — три-четыре месяца. Ничего страшного в этом коронавирусе, как и я, не видят и многие врачи-профессионалы. Это совершенно банальная вспышка острого респираторного заболевания, вероятно, вирусной природы, ничем не отличающаяся в принципе от предыдущих вспышек.
— Переход на удалёнку излишен. Мы ошиблись и нагнали панику. Меня поражает амбициозность политиков. Куда их заносит, с чего они решили, что во всем разбираются? Смешали в кучу демографию, рождаемость, нацпроекты, вирус. Нет, чтобы собрать учёных, создать штаб крупнейших вирусологов-эпидемиологов. Должен быть научный центр при Минздраве, который дает точную статистику, то же при Всемирной организации здравоохранения. Я посоветовал бы даже при правительстве создать научный центр с приглашением ведущих вирусологов-эпидемиологов. Второе, учёным сказать, что ситуация ничем не отличается от былых вспышек, отбросьте, люди, панику. А паникёров, как в военное время, под трибунал.
Что касается мер безопасности, они такие же, как и были раньше: проветривайте помещения, мойте руки, если чувствуете, что заболели, чихаете — не ходите на работу, вызовите врача. А маска нужна, чтобы при чихании, кашле заражённые капли не попадали на окружающих. Витамин, аскорбинка. Никаких дополнительных усилий я, как врач, не вижу.
— Относительно групп крови на фоне эпидемии у меня данных нет. Нужны специальные исследования, а не конъюнктурная болтовня-спекуляция. Таких исследований я не знаю, поэтому я им не верю. Относительно группы риска людей пожилого возраста. В той Италии, где ежегодно 1700 умирающих. Смотрим структуру от чего умирают: 10% - это 90-летние, примерно 40% - это те, кому за 80 лет. Молодёжи там почти нет. Просто обычная смертность увеличивается с возрастом, поэтому у меня нет доказательств, что коронаровирус специфически воздействует на стариков. Просто в структуре смертности их больше.
Что касается системы здравоохранения. Здесь нужно разделить две вещи: изуродовано первичное звено здравоохранения. Будь моя воля, я бы, наверное, сурово поговорил с Вероникой Игоревной Скворцовой. При ней оптимизировали медицину. Она прекрасный невролог, но не организатор здравоохранения. Итог — катастрофически разрушенное первичное звено.
Во-вторых, наука. Она ещё, слава Богу, сохранилась. Мы ничуть не отстаём от мировой науки. Но реформой должны заниматься учёные, а не чиновники от здравоохранения. Равно, как и психологическим состоянием общества при вспышках или рядовых проявлениях той или иной болезни. Не случайно сегодня вновь говорю о такой общеукрепляющей составляющей здоровья, как психическое состояние общества. Здоровая психика, умение противостоять пандемии паники — вот что, в первую очередь, укрепляет иммунитет. Значит, помогает побороть болезнь. В том числе и этот коронавирус.
Читайте также: